Испытание смертью

А ее амазонки с застегнутыми под подбородком нащечниками, скрывающими их пол, сомкнули строй и бросились на римлян. Первый ряд легионеров, разозлившихся при виде гарцующей перед ними женщины на коне, заорал и рванулся вперед, занося дротики для броска. Галлия не тронулась с места, а мимо нее со свистом пронесся рой стрел и поразил атакующих. Потом последовал еще один залп, и еще больше римлян упало на землю, и тогда Галлия всадила пятки в бока Эпоны и издала крик, от которого кровь могла застыть в жилах. Амазонки бросились в атаку на дезорганизованных и деморализованных римлян, вклинились в их ряды и вконец расстроили остатки боевого порядка. Я видел, как Праксима рубит мечом направо и налево, как Галлия пускает стрелу в спину несчастному легионеру всего с десяти футов, а остальные превращают одетых в кольчуги вражеских воинов в кучи падали. Зрелище было одновременно ужасное, возбуждающее и славное. Я дал приказ трубить отход, и рога издали режущий уши рев. Я подъехал к Галлии. Ее сотня снова собиралась вокруг нее.

– Надень шлем, мы уходим.

В ее глазах пылал боевой огонь, а кровь явно бурлила от возбуждения.

– Почему? Надо продолжать бить римлян!

Вокруг нас всадники уже разворачивали своих коней и уходили с берега. Рога продолжали трубить отход.

– Нет, – ответил ей я. – Уводи своих женщин с пляжа. Римляне скоро придут в себя, так что оставаться здесь дольше значит играть со смертью.

Так бы оно и случилось, поскольку в дальнем конце берега, ближе к Брундизию, уже выстроилась и двинулась на нас стена римских щитов. Их правый фланг упирался в воду, а левый фланг прикрывали пращники. Последние уже вышли на дальность броска и начали поражать коней и всадников своими смертельно опасными свинцовыми снарядами. А если кто-то из конников пытался их атаковать, они тут же прятались за стену щитов, а затем выскакивали снова, чтобы выпустить очередной град снарядов.

Ко мне подскакал Нергал, за ним следовали две сотни, которые оставались на самом краю, прикрывая нас с фланга. Я проследил, как Галлия и ее женщины рысью прошли мимо в мрачном молчании, без сомнения недовольные тем, что я прервал их славную рубку. Окинув взглядом пляж, я увидел свежую когорту римлян, идущую вперед твердым шагом. А песок перед ними во множестве устилали убитые и раненые их товарищи; по большей части они лежали группами, как их застало наше неожиданное нападение. Несколько поредевших и разрозненных групп еще живых легионеров стояли там и тут, многие без шлемов и раненные стрелами, мечами или ударами копий. Я также насчитал пятнадцать горящих кораблей, многие яростно и сильно горели, когда пламя начинало пожирать сухое дерево и паруса. Вдоль всего берега, как плавучий мусор, болтались на волнах мертвые римляне, те, кто пытался убежать, спастись, вброд добраться до стоящих у берега кораблей, но лишь подставили спины под наши стрелы. Мы не разгромили римское войско, но хорошенько его потрепали, что наверняка осложнит им приготовления к маршу на юг, на соединение с Крассом, и отсрочит его. Нергал сообщил, что по предварительным прикидкам, мы потеряли всего полторы сотни человек вместе с их лошадьми. Прежде чем уехать оттуда, я в последний раз оглядел берег. На песке лежало по меньшей мере в десять раз больше мертвых римлян. Утро закончилось нашей триумфальной победой, но на юге армию рабов ожидала катастрофа.

Глава 6

Выступление в поход на воссоединение с основным нашим войском прошло без особых событий, и после короткого смотра, переклички и отдыха мы двинулись на юго-запад от Каэлии, обходя Тарент, а затем на юг, к опустевшим развалинам Метапонта. Боевой дух был высок, все пересказывали друг другу события недавней битвы, пока из них не испарились последние остатки правдоподобия.

– Мы, кажется, вырезали все их войско! – провозгласил Буребиста. Его левая рука висела на перевязи – он получил в предплечье рану дротиком. – Я убил столько, что у меня правая рука онемела и повисла мертвым грузом, я ее даже поднять не мог!

– Мы выпустили столько стрел, – добавил Нергал, – что они затмили собой солнце!

– Годарз будет весьма недоволен нашей расточительностью, – напомнил я ему.