Испытание временем

Война длилась долго и небезуспешно. В пику «слепому инстинкту» он часами просиживал около подопытных животных, учился терпению и наблюдательности. Физиолог-левша не работник, и Павлов приучал правую руку к делу. Его усидчивость и пунктуальность поразительны. Вся жизнь как бы расписана по часам и минутам, и отход ко сну, и пробуждение, и появление в аудитории и приход в лабораторию. За десять лет работы в Военно-медицинской академии он пропустил одну только лекцию, и то по болезни. История знала лишь одного столь же пунктуального ученого — философа Канта. Его появление на улице Кенигсберга служило сигналом для жителей подводить стрелки часов. И с преимуществами левой руки было покончено, оперировал он правой рукой. Взявшись левой рукой за скальпель или пинцет, он тут же отдергивает ее, чтобы уступить первенство правой.

Навязав себе терпение и усидчивость наперекор неспокойной натуре, Павлов невольно сделал основным методом исследования наблюдение над животными. Процессы пищеварения выяснялись путем отсчета капель сока, выделившихся из фистулы желудка, закономерности высшей нервной деятельности — измерением выделяемой собакой слюны. Ни в одной физиологической лаборатории подобный метод не сделали бы основным. Противникам Павлова он дал повод утверждать, что прием этот чужд физиологии и скорей характерен для биологии, черпающей свои знания об организме животного из наблюдения.

Еще одно обстоятельство, на первый: взгляд маловажное, предопределило способ и средства исследования ученого. Он страстно любил животных, особенно собак, и, прежде чем стать физиологом, дает себе слово щадить их, обходиться с животными как с людьми: и оперировать и опыты ставить, не причиняя им мук. Это нежное чувство ученый сохранил на всю жизнь. Случится, что у ассистента погибнет от плохого кормления или скверного ухода собака, и возмущению Павлова нет предела.

— Манкируете, милостивый государь, собак изводите! Ламарк из вас не выйдет, — пророчит он испуганному помощнику, — не ослепнете от напряженного труда. Старайтесь пересилить момент, когда вам не хочется работать. Потом будет легче… Не поддавайтесь искушению манкировать обязанностями…

Больных, состарившихся собак почтенный академик лечит сном. Когда старый пес Джой, чей портрет украшает лабораторию, доживал последние дни, Павлов выслушал его, усыпил и ухаживал за ним во время сна. Пять-шесть дней отдыха, сна без передышки, — и Джой встал, словно обновленный. Пролежни зажили, истощенные нервы окрепли. Друзья познаются в беде: старый Джой мог убедиться, что Павлов умеет быть благодарным.

Это трогательное чувство, как и «слепой инстинкт», было причиной того, что наблюдения велись над организмом, в котором жизненные процессы не нарушены жестокой травмой.

Особенности натуры ученого не только предопределили форму и содержание творчества, но и сама она под влиянием своего детища стала иной. Страсть к подвижной деятельности была покорена, хоть и не совсем.

«Удовольствие, испытываемое мною при физическом труде, — признавался Павлов, — я не могу сравнить с трудом умственным, хоть все время и живу им. Это, очевидно, оттого, что мой прадед еще сам пахал землю».

Мне оставалось лишь проследить, чтобы преображенный трудом образ и его творческие достижения следовали на страницах моего произведения рядом, наглядно выступая в своей взаимосвязи.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Константин Михайлович Быков многим напоминал своего учителя, — та же, казалось, целеустремленность, страстное влечение к науке, свой «слепой инстинкт», с которым надо ладить и нелегко преодолевать. Твердый, уверенный, не отступающий перед трудностями, он заботится о своих помощниках, слабых поручает сильным, сам готов помочь тем и другим. Он никого не подавляет, каждый делает то, что близко ему. Своими мыслями ученый делится охотно, как и Павлов, он легко раздражается и в пылу гнева всякое наговорит. «Надо работать и верить, — бросает сердитый профессор сотруднику, — сомнение неважный помощник».