Испытание временем

Тем временем рентгенолог, разочарованный каждодневным «фотографированием костей» и гаданием по теням и полутеням о состоянии больных, пристрастился к футболу и стал завсегдатаем на стадионе. Именно там он встретился с давножданной темой и, очарованный ее новизной, заново полюбил рентгенологию.

Случилось, что во время игры футболист поскользнулся и с кровоподтеком на бедре угодил в больницу. Вывих оказался не очень серьезным, зато рентгенолога он весьма озадачил: снимок трубчатой кости правой ноги поражал своей толщиной. Это могло означать опухоль кости, но у других футболистов наблюдалось то же. Можно было допустить, что это костный нарост, своего рода полезное приспособление, необходимое накопление костного вещества, но ни один специалист с этим не согласился бы.

Рентгенолог стал усердно изучать литературу, вместо развлекательных книжек на столе и на полках появились солидные научные труды, он рано вставал, чтобы до ухода на работу успеть почитать и заняться. Довольная тем, что муж снова полюбил рентгенологию, жена усердно принялась ему помогать, побывала у балетных артистов и артисток, лыжников, борцов, штангистов и всюду убеждалась, что профессия отражается не только на мышцах, но и на костях скелета.

Мирное сотрудничество супругов длилось недолго, муж зачастил в антропологический музей, чтобы на скелетах кочевников, воинов, земледельцев и охотников получить подтверждение своей гипотезы и заодно разглядеть печать минувших эпох. Новое увлечение не пришлось жене по нутру, она заподозрила, что в нем проснулась старая склонность к антропологии, и решительно запротестовала. Она не могла ему этого позволить, ничто не должно было его разлучать с рентгеновским кабинетом.

Заботы и попечение жены грозили стать серьезным препятствием в его творческих планах. Вначале он выпрашивал разрешения побывать в музее, съездить в экспедицию, но по мере того, как новые идеи все больше его поглощали, он уходил из-под ее влияния. Исследования принесли богатые плоды, было установлено, что кости скелета не только опора для мышц и внутренних органов, — на них записана вся наша жизнь, по ним можно прочитать нечто такое, что было сокрыто от опытных врачей и самого больного. Больше того — склад характера, доброе и дурное в человеке оставляло свой след на скелете.

Настал день, когда супруги оказались на различных местах: она — по-прежнему в больнице, а он — в историко-антропологической лаборатории малоизвестного института.

— Нам с тобой лучше работать врозь, — уверял он ее, — у нас различный круг интересов… Это будет соревнование без вражды и зависти и без намерения сбить друг друга с пути.

Во всем переменился некогда покорный муж, он отказывался от навязанных домашних порядков, стал поздно возвращаться домой и вовсе исчезать на дни и недели… Она не могла ему позволить жить и думать по-своему, его послушание было залогом ее спокойствия и уверенности, что этому не будет конца. Чтобы сохранить над ним свою опеку, она оставила больницу и перешла на работу в институт. Нисколько не доверяя его успехам, не принимая их всерьез, она делала вид, что соглашается с ним, терпеливо выжидая, когда всему этому придет конец.

Борьба требовала знаний, и она изучала объемистые труды антропологов и штудировала историю древних и средних веков. Легко ли усвоить науки, которым не доверяешь, а выводы кажутся чистой спекуляцией…

Пришел день, когда ей пришлось уступить. Слишком разительны были успехи. Не будучи предупрежденным, чей скелет лежит перед ним, врач-рентгенолог мог обстоятельно рассказать о жизни того, кому эти кости некогда принадлежали. Так была подтверждена подлинность скелета Ярослава Мудрого и жены его Ингигерды, останков Андрея Боголюбского. Пришел день, когда и помощница такой же анализ сумела проделать над скелетом многовековой давности.

Довольный успехом жены, муж сказал ей:

— Теперь, когда ничто больше не разделяет нас, я уберу из нашей жизни последнее, что тебя огорчало. Я стану снова послушным и не позволю себе нарушать домашние правила. Я верну тебе сознание, что муж твой без тебя и твоего совета ничего себе не разрешит и твоими заботами живет. Что значит такая маловажная уступка в сравнении с тем, что я жду от тебя… Ведь мне всего дороже в жизни мое дело, а ты отныне моя правая рука…

Она спрашивала себя, радоваться ли или отказаться от его жертвы.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Таков неполный итог поисков и чаяний в литературе. Сорок с лишним лет длились они, к чему привели? Какими мыслями могу я поделиться? Что оставить тем, кто более счастливо начнут свой творческий путь?

Я не могу упрекнуть себя в том, что когда-либо навязывал незрелым умам свои представления о грядущих путях литературы. Однако книги последних пятнадцати лет обязывают меня обосновать избранный мною жанр и определить его место в великом потоке общечеловеческой мысли.