Испытание выживанием

Я вошла внутрь. Просторный зал со стеклянными стенами был уставлен диванами и подвесными креслами, лежали глянцевые журналы сорокалетней давности. Ребята, наверное, выучили их наизусть. Уважая волю ребят, их я тоже не стала трогать. Немного оглядевшись, я присмотрела себе гнездо, укуталась в плед и устроилась посреди кучи подушек в огромном подвесном шарообразном кресле. Черт, здесь даже кресло доставляет удовольствие. Эти людишки знали, как кайфовать. Меня сморило тотчас же. Мышцы наполнились слабостью до дрожи, а закипевшие от сауны мозги клонило в дрем. Я смотрела сквозь стеклянные стены на внутренний дворик, посреди которого была установлена причудливая композиция из ели с кустами самшита, предназначенная для притягивания глаз. Легкий снежок опадал на ветви дерева и кустов, создавая имитацию воздушной ваты. Весь мир вдруг показался таким простым и элементарным, будто его тяжесть я выдумала себе сама. Видимо, так и начинается медитация в этом зале, где царит тишина.

«Вспомни прошлое, где ты была счастлива», – пронеслись в голове слова Томаса.

Травяная баня, шарообразное кресло, заснеженный пейзаж и тишина унесли меня в давно забытые воспоминания.

Мне пятнадцать. Ему шестнадцать. Он рассказал мне глупую шутку про маму-кенгуру, у которой чешется карман из-за детеныша внутри, а она ему: «Хватит грызть печень в кровати!» Он смеется больше, чем я. Потому что он нервничает. Он хочет мне кое-что сказать, но все тянет время в нерешительности. А я просто наслаждаюсь его смехом.

– Пойдем сегодня в кинозал? Будут показывать фильм про международную космическую станцию, – предлагает он.

– Конечно! – соглашаюсь я, в основном из-за того, что мы всегда садимся на задние ряды кресел и целуемся.

На Желяве прилюдная демонстрация нежностей запрещена ради сохранения жесткой дисциплины, поэтому молодежь выкручивается вот такими старыми, как мир, способами. Мы стоим с ним в коридоре между инженерными блоками, где меньше всего любопытных глаз. Инженера – люди безумные. Они больше дружат с механизмами и компьютерами, нежели с живыми людьми.

Он сжимает мою ладонь своими накачанными ручищами, по-другому я их не назову. Он только два месяца назад закончил общую военную подготовку и теперь стал новобранцем и не простым! А новобранцем отрядов специального назначения! Это была его мечта с детства! Он много трудился ради этой чести, и я безумно им горжусь!

Он снова пытается мне что-то сказать, но слова застревают в горле. Я завожу прядь каштановых волос ему за ухо, таким образом добавляю ему сил. Так смешно! Грозному военному тяжело даются слова!

– Тесса, я все хочу тебе сказать, – начал он.

Я делаю вид, что внимаю сосредоточенно.

– У меня неплохие результаты на службе, и мне позволили встать в очередь на отдельные казармы, – наконец произнес он.

Я хоть и была готова к чему-то подобному, но сердце все равно упало в пятки.

– Сказали, что примерно к началу лета освободится комната.