Испытательный срок

Не хотелось её обижать. Ира уселась на краешек неудобного стула, зачем-то взяла в руки пустую пока чашку, из которой свисал картонный ярлычок чайного пакетика. Урчал нутром брошенный без присмотра компьютер, сердито клокотал чайник, лейтенантша что-то безостановочно говорила. Ира кивала невпопад. Да, жаль, что первая электричка только через два часа. Да, билеты надо сохранить и потом передать в канцелярию для возмещения. Да, на вокзале следует взять такси… Чай оказался слишком крепким и совсем не сладким. Ире было всё равно.

– Слушайте, ну вы ж замёрзнете, – попеняла ей сердобольная Тамара. – Давайте я вам запасную форму дам, а? Вы потом мне почтой вернёте, прям сюда, в наш пункт. Я вам телефончик оставлю…

Телефон. Надо позвонить. Бабушке, Оле. Маме с папой. Она почти месяц мечтала прижать к уху трубку, услышать сквозь мембрану знакомые голоса.

– Можно я позвоню? – Ира кивком указала на стоявший на столе аппарат. – Родственникам. Скажу, что всё в порядке.

Тамара на миг замялась.

– Вы знаете, это ж служебный. Возьмите вот мой лучше.

– Мне в другую область.

– А ничего, сейчас недорого, – женщина беззаботно отмахнулась и сунула Ире в руки потрёпанный пожилой мобильник. – Вы звоните пока, а я до раздевалки добегу, ага?

Ира уставилась на незнакомый экран. Она помнила наизусть три номера – свой и родительские. Но её телефон остался в Ягодном; может быть, бабушка разберётся, как ответить на звонок… В динамике потянулись долгие равнодушные гудки.

– Алло! Алло! – встревоженно заохала в трубку бабушка. Ира выругала себя за бестолковость: додумалась звонить ни свет ни заря с неизвестного номера! – Кто это? Алло! Говорите!

– Ба, это я, – через силу выдавила Ира. – Со мной всё в порядке. Извини, что разбудила…

Бабушка обрадованно ахнула.

– Иринушка! Где ты? Тебе, может, помощь нужна?

– Нет, ба, ничего не нужно. Я к десяти дома буду уже. Потом… может… как-нибудь за вещами заеду…

– Внученька, что с тобой? – спросила бабушка ласково и тревожно.

– Всё хорошо, ба, – стараясь совладать с голосом, отозвалась Ира. – Я жива-здорова. Извини, что заставила волноваться…

Она мельком глянула в угол чужого монитора. Четвёртое июля. Здесь прошла всего лишь неделя. За это время, наверное, никто и почесаться не успел…

– Вы… вы маме не говорили? – осторожно спросила Ира. – Ну… что меня нет…

– Не говорили, Иринушка, – вздохнула бабушка. – Решили – зачем волновать…

Она лукавила. Были ещё причины, наверняка связанные с чьими-нибудь распоряжениями. Иначе бабушка непременно привлекла бы к делу дочь с её московскими знакомствами… Что ж, как бы то ни было, мама ничего не знает и спокойно досматривает десятый сон. Вот и прекрасно. Вот и хорошо…

– Ну всё, ба, а то я с чужого звоню, – наигранно весело сказала Ира. – Оле передавай привет.

– Конечно, внученька, конечно. Ты держись, духом не падай…

Телефон коротко пискнул и замолк. В навалившейся тишине стрелки часов щёлкали оглушительно и безжалостно. В крохотной комнатушке провинциального участкового пункта магбезопасности уютно горела жёлтым светом потолочная лампа, за окном понемногу оживал незнакомый городок. Вернулась лейтенантша с ворохом казённой одежды; пришлось примерять слишком большие в талии штаны, снимать с куртки Тамарины нашивки и знаки отличия, рассыпаться в неискренних благодарностях. Из блёклого отражения в оконном стекле на Иру взглянула безмерно уставшая благообразная дачница, может быть, с полицейским прошлым, но абсолютно точно никак не связанная ни с какими страшными тайнами.

Всё осталось позади.

LXIV. Начистоту

– В сто двенадцатую. У тебя пятнадцать минут.

Мишка недоумённо воззрился на погасший экран телефона. Ещё даже не успел сработать будильник. До начала рабочего дня три часа, какая, к чертям, сто двенадцатая? До Управы ехать по пробкам леший знает сколько… Старов сполз с дивана и выругал себя за тугодумство. Маг он, в конце концов, или где?

В спешке он всё-таки промахнулся и вместо коридора безопасников очутился в тёмном вестибюле. На ходу приглаживая волосы, расчесать которые времени уже не было, Мишка бегом рванул к сто двенадцатой и едва не налетел на шефа, торопливо шагающего по коридору в том же направлении. Верховский, в отличие от встрёпанного подчинённого, выглядел идеально, от лаково блестящих ботинок до зажима на галстуке.

– Доброе утро, – мрачно сказал начальник, неодобрительно оглядывая Мишку. – Заправь рубашку, будь добр.

Старов, воровато оглядевшись, последовал совету.

– Что опять случилось?

– Евгений Валерьевич пообещал содержательный разговор, – туманно отозвался шеф и сверился с часами. – Я думаю, он уже там. Пойдём, нехорошо заставлять людей ждать.

Викентьев действительно обретался на том же месте, что и вчера, в компании того же нервного протоколиста. Выглядел он бодрым и довольным, хоть и заметно взволнованным. Безопасник поднялся навстречу Верховскому, сердечно пожал протянутую начальником руку, затем крепко встряхнул и Мишкину ладонь.

– Александр Михайлович, Миша, добрый день, – Викентьев вежливо сверкнул зубами. – Похоже, мы сегодня весь день проведём бок о бок.