Исследование истории. Том II. Цивилизации во времени и пространстве

Исходя из этого, можно сказать, что последовательные подъемы и спады первичных и вторичных цивилизаций являют собой примеры ритма (наблюдаемого и в других контекстах), в котором последовательные обороты колеса продвигают вперед повозку, движущуюся на колесах. И если мы спросим, почему нисходящее движение в обороте колеса цивилизации будет средством продвижения вперед колесницы религии, то найдем ответ в той истине, что религия — это духовная деятельность и что духовный прогресс подчиняется «закону», сформулированному Эсхилом в двух словах

— «мы учимся через страдание». Если мы применим это интуитивное проникновение в природу духовной жизни к духовной попытке, достигшей своей кульминации в расцвете христианства и ее сестринских высших религий — махаяны, ислама и индуизма, то мы разглядим в страданиях Таммуза и Аттиса, Адониса и Осириса предзнаменование Страстей Христовых.

Христианство явилось результатом духовных усилий, которые были следствием надлома эллинской цивилизации. Однако это была последняя глава более долгой истории. Христианство имело иудейские и зороастрийские корни, а эти корни берут начало в более ранних надломах двух других вторичных цивилизаций — вавилонской и сирийской. Царства Израиля и Иудеи, в которых следует искать истоки иудаизма, были двумя из множества воюющих местных государств сирийского мира. Конец этих земных государств и прекращение всех их политических амбиций явились тем опытом, который породил на свет религию иудаизма и нашел свое высшее выражение в элегии о Страдающем Рабе[455]

, сочиненной в VI в. до н. э. в период предсмертной агонии сирийского «смутного времени», накануне основания империи Ахеменидов.

Это, однако же, не было началом истории, ибо иудейский корень христианства коренился, в свою очередь, в Моисеевом законе, а эта допророческая фаза религии Израиля и Иудеи явилась результатом предшествующей светской катастрофы — разрушения «Нового царства» в Египте, в ряды внутреннего пролетариата которого, согласно их преданиям, были призваны израильтяне. Те же самые предания говорят о том, что египетскому эпизоду в истории израильского народа предшествовало шумерское введение, в ходе которого Авраам, получивший Откровение от единого истинного Бога, был вынужден оторваться от обреченного на гибель имперского города Ура в период распада шумерской цивилизации. Таким образом, первый шаг в духовном прогрессе, который достигнет своей высшей точки в христианстве, традиционно связывается с первым известным историкам примером падения универсального государства. В этой перспективе можно было бы рассматривать христианство как высшую точку духовного прогресса, который не просто пережил последовательные светские катастрофы, но черпал из них накопленное вдохновение.

На основе сказанного складывается впечатление, что история религии кажется единой и поступательной в противоположность множественности и повторяемости истории цивилизаций. Эта противоположность обнаруживается как во временном, так и в пространственном измерениях. Ведь христианство и три другие высшие религии, сохранившиеся до XX столетия христианской эры, имеют между собой более близкое родство, чем современные им цивилизации. Это родство было особенно близким между христианством и махаяной, которая разделяет то же самое воззрение на Бога как на приносящего Себя в жертву Спасителя. Что касается ислама и индуизма, то они тоже отражают проникновение в природу Бога, вложившего в них особый смысл и возложившего на них особую миссию. Ислам вновь заявил о единстве Бога в противоположность кажущемуся ослаблению понимания этой важной истины в христианстве, а индуизм вновь заявил о личности Бога как об объекте человеческого поклонения в противоположность явному отрицанию личности в первоначальной буддийской системе философии. Четыре высшие религии явились четырьмя вариациями на одну тему.

Однако если это так, то почему, по крайней мере, в религиях иудаистического происхождения — христианстве и исламе — человеческое представление о единстве Откровения ограничивалось до сих пор немногими редкими личностями, тогда как обычный взгляд был прямо противоположен? С официальной точки зрения каждой из иудаистических высших религий, тот свет, который сияет через ее личное окно, есть единственный полный свет, а все сестринские религии пребывают в сумерках, если не в полной тьме. Та же точка зрения отстаивается каждой сектой, отделившейся от каждой из религий, в противоположность точке зрения других сестринских сект. Этот отказ различных вероисповеданий признать то, что они имеют между собой общее, и согласиться с требованиями друг друга дает агностикам повод для богохульства.