Исследование истории. Том II

Последуем пути тех белокурых завоевателей, высоких готов,Со дня, когда они выводили свои голубоглазые семействаС холодных пастбищ Вислы, со своей мрачной родиныУ богатых янтарем берегов Балтийского моря.В незамутненной силе своей мужественностиОни нащупывали лишь понаслышке известный путь к неведомой земле обетования.

Набрасывались на разорванные края порфирной державы, Топча ее широкий подол, побеждая ее армии, Убивая ее императора и сжигая ее города — Разграбленные Афины и Рим. Заняв место Цезаря, Они правили миром, где прежде правили римляне. Однако эти три столетия грабежа и крови,

Бесчеловечности и беспричинной жестокости Вскоре проходят… Те готы были сильны, но они погибли. Они не писали, не работали, не мыслили и не творили. Однако поскольку поле заросло плевелами и заплесневелой пшеницей, Их жатва заслужила некую похвалу — иначе они бы не оставили следа^{126}.

Этот умеренный приговор, вынесенный по прошествии пятнадцати столетий, вряд ли мог бы удовлетворить эллинского поэта, с горечью осознающего, что он все еще живет в тех моральных трущобах, в которые варварские наследники превратили «талассократию Миноса». Преступность, а не бесполезность — таков тяжелый приговор, вынесенный Гесиодом постминойскому героическому веку, который в его времена все еще посещал нарождающуюся эллинскую цивилизацию. Его приговор безжалостен.

Третье родитель Кронид поколенье людей говорящих, Медное создал, ни в чем с поколеньем несхожее прежним. С копьями. Были те люди могучи и страшны. Любили Грозное дело Арея, насилыцину. Хлеба не ели. Крепче железа был дух их могучий. Никто приближаться К ним не решался: великою силой они обладали,

И необорные руки росли на плечах многомощных. Были из меди доспехи у них и из меди жилища, Медью работы свершали: никто о железе не ведал. Сила ужасная собственных рук принесла им погибель. Все низошли безыменно: и как ни страшны они были, Черная смерть их взяла и лишила сияния солнца^{127}.

В приговоре потомства, вынесенном тому переполнившему чашу страданию, которое варвары приносят своим преступным безумием, этот отрывок из поэмы Гесиода мог бы стать последним словом, если бы сам поэт не продолжил дальше: