Истина святых

— Я знаю, что ты бы разрушил стены этого города голыми руками, если бы потребовалось. Разрывая их на части, окровавляя. Я прошу тебя попробовать сделать по-другому. — Хотя Полли была совсем не похожа на Зои — в ее взгляде не было той ненависти, что была у другой женщины, — она все равно была такой же решительной. Достойная противница. Она не покинет его кабинет, не получив того, за чем пришла. И не подарив то, для чего пришла.

Помощь.

Поэтому Джей смягчился.

И служба безопасности Гринстоуна присоединилась к поискам Стеллы. Джей надеялся, что герои и злодеи смогут сотворить какую-то магию.

Но потом Джей вспомнил, кто он такой.

Здесь не было никакой гребаной магии.

Только разорение.

Джей задавался вопросом, когда позвонить Ричарду, сказать ему, что его дочь похищена. Будучи беременной его внуком.

Нет, он не хотел этого делать. Он либо позвонит ему, когда она благополучно вернется с известием о внуке, либо позвонит ему, когда найдет ее, с известием о смерти.

Час спустя

У него было пять человек, выстроенных на коленях. Они были схвачены его собственными людьми и теперь связаны. У каждого из них были связи с русской мафией, двое были «ворсами» — титул, который давался только тем, кто работал на мафию, и доказал свою лояльность. Эти двое стояли в конце очереди, дальше всех от Джея, с поднятыми вверх подбородками, стоически принимая свою судьбу. Остальные трое были в разной степени паники. Потный, дрожащий, умоляющий.

Джей не стал тратить время на слова. Он приставил пистолет ко лбу первого человека, выстрелил, затем перешел к следующему, пока первый еще не упал на пол. Он убил троих за столько же секунд.

Теперь ворсы выглядели немного неуютно.

— Я понимаю, что вы привыкли к определенному виду защиты, учитывая ваше положение, — сказал им Джей. — Что даже между нами, злодеями, существует кодекс относительно того, кого можно трогать, а кого нельзя. Некоторые заслуживают уважения. — Джей прижал дуло своего пистолета ко лбу первого. — Но здесь нет никакого кодекса. Не сейчас. Потому что ты прикоснулся к тому, на кого, черт возьми, никогда не следовало смотреть. У меня нет кодекса. Не будет пощады. Ваши смерти меня не обременят. Ни в малейшей степени.

Он нажал на курок.

— Итак, — он сделал паузу, направляя пистолет на единственного оставшегося человека, — скажешь мне что-нибудь или умрешь?

ГЛАВА 18

Стелла

Никто не причинил мне вреда.

По крайней мере, пока что.

Ну, тот, кого звали Дмитрий, с квадратной челюстью и жестокими глазами, ударил меня наотмашь, когда я сказала ему идти к черту.

С ним был мужчина постарше, с такими же глазами, как у Дмитрия, только чуть менее жестокими. У него были седые волосы, наверное, квадратная челюстью под седой бородой, и было видно, что он главный. Он схватил Дмитрия за запястье, когда тот поднял руку, чтобы опять ударить меня.

— Не прикасайся к ней, мой сын, — прошипел он. У него был акцент. Русский, конечно, поскольку я поняла, что именно русская мафия похитила меня. Я спокойно осознала это, хотя, скорее всего, должна быть парализована от страха.

Может быть, я была в шоке. Я только что видела, как моему другу выстрелили в лицо. Я смахнула части его мозга со своей рубашки. Меня даже не вырвало, хотя последние несколько дней меня постоянно тошнит. Я испугалась. Вдруг, с ребенком что-то не так? Я продолжала ерзать на своем сиденье, высматривая хоть какую-нибудь влагу в нижнем белье или пятно на штанах.

Ничего.

Пока что.

Глаза Дмитрия вспыхнули.

— Почему, черт возьми? Разве не для этого мы привезли ее сюда? Чтобы наказать этого мудака?

Глаза мужчины были ровными и спокойными.

— Она здесь в качестве гостьи, чтобы убедить мистера Хелмика принять наше партнерство. Если его не удастся убедить, тогда мы ее отправим. С вежливостью.

Я почувствовала привкус желчи от твердости его слов. Там не было никакой угрозы. Ему не нужно угрожать мне. Я была пешкой во всем этом. Это гребаная русская мафия. Если я не выполню свою задачу, они убьют меня. Это несомненно.

Я заставила себя не плакать, не умолять. Я буду наблюдать. Верю, что Джей придет. И я буду бороться. Ради себя. Ради нашего ребенка. И ради Джея. Потому что, если что-то случится со мной, с нашим нерожденным ребенком, его бы не стало. Все следы человечности вытекли бы из него, как вода из ванны.

Он не причинит боль самому себе. Нет. Он причинит боль другим людям. Он причинит боль всем и каждому без угрызений совести. И именно поэтому он вредит себе. Мучает себя чувством вины и проживет каждое мгновение своей оставшейся жизни в агонии.

Этого не случится.

Я не связана. В этом не было никакой необходимости. Мы были в непристойно украшенной гостиной. Безвкусная, полна золота, жестких диванов и ковров за пятьдесят тысяч долларов. Я сидела на богато украшенном кресле, впиваясь ногтями в ткань, наблюдая, как отец и сын спорят о моей судьбе.

— Почему мы вообще беспокоимся об этой сучке? — потребовал Дмитрий, выдергивая руку из хватки отца и расхаживая по комнате.

Его отец остался на месте, наблюдая за ним.