Истинное зло

Как только лайнер коснулся взлетной полосы в Атланте, Алекс достала свой смартфон и позвонила мужу Грейс, с которым не смогла связаться до отлета. Билл Феннел сообщил, что поначалу все выглядело не так уж страшно – частичный паралич правой стороны, общая слабость и небольшое нарушение речи, – но положение со временем ухудшилось, и врачи считают, что это плохой признак. Невролог прописал Грейс ТПА – сильнодействующее средство, способное рассасывать кровяные сгустки, однако довольно опасное само по себе. Билл Феннел был крепким парнем, но его голос дрожал, и он просил Алекс поторопиться.

Она снова связалась с ним, когда самолет сел в Джексоне. Билл со слезами рассказал, что случилось за последний час. Грейс продолжала дышать самостоятельно, но впала в кому и могла умереть раньше, чем Алекс доберется из аэропорта. Ее охватила паника, какой она не испытывала с детства. «Боинг» еще только подползал к терминалу, а Алекс уже схватила свой ручной багаж и зашагала к выходу. Стюард преградил ей путь, но она ткнула ему в нос удостоверение агента ФБР и потребовала как можно скорее доставить ее в терминал. В аэропорту она промчалась через зал и без очереди взяла такси, опять махнув удостоверением и пообещав водителю сто долларов, если он домчит ее в медицинский центр со скоростью сто миль в час.

Теперь Алекс, выходя из лифта, вдыхала резкий больничный запах, мысленно переносивший ее на три месяца назад, когда кровь хлестала из ее лица, точно из прохудившегося крана. В конце коридора высилась огромная деревянная дверь с надписью «Отделение нейрохирургической реанимации». Алекс распахнула ее, будто новичок-парашютист во время первого прыжка, готовясь услышать почти неизбежное: «Прости, Алекс, уже поздно», – и упасть в головокружительную пропасть.

Реанимация состояла из двенадцати стеклянных палат, тянувшихся вокруг поста сиделки в форме буквы U. Часть палат была задернута занавесками изнутри, но за прозрачной стеной в одной из них Алекс увидела Билла, говорившего с женщиной в белом халате. Огромный Билл нависал над ней, как башня, но красивое лицо было искажено тревогой, и женщина, судя по всему, пыталась успокоить его. Почувствовав присутствие Алекс, Билл поднял голову и замолчал на полуслове. Она направилась к палате. Билл бросился навстречу и прижал ее к своей груди. В таких случаях Алекс всегда чувствовала себя неловко, но сейчас не могла уклониться от объятий. Да и зачем? Они оба нуждались в поддержке, в ощущении близости и семейного единства.

– Ты прилетела вертолетом? – спросил Билл глубоким басом. – Как тебе удалось добраться так быстро?

– Она жива?

– Грейс еще с нами, – ответил Билл странно формальным тоном. – Пару раз приходила в сознание. Спрашивала о тебе.

У Алекс замерло сердце, но прилив надежды вызвал слезы на глазах.

Женщина в белом халате вошла в палату. Она выглядела лет на пятьдесят, у нее было приятное, но строгое лицо.

– Это невролог Грейс, – объяснил Билл.

– Меня зовут Мередит Эндрюс, – представилась женщина. – А вы та, кого Грейс называет Кей-Кей?

Алекс не удержала слез. Кей-Кей – ее семейное прозвище, произведенное от второго имени – Кэроли.

– Да. На самом деле я Алекс. Алекс Морс.

– Специальный агент Морс, – нелепо добавил Билл.

– Сестра спрашивала обо мне? – спросила Алекс, вытирая щеки.

– Грейс только о вас и говорит.

– Она в сознании?

– Сейчас – нет. Мы делаем все, что можем, но вы должны готовиться… – Доктор Эндрюс бросила на нее оценивающий взгляд. – Должны готовиться к худшему. Грейс привезли сюда с тромбозом, но она дышала самостоятельно, и меня это обнадежило. К сожалению, позже мозговое кровообращение ухудшилось, и я решила начать тромболитическую терапию, чтобы растворить сгусток. Иногда это дает чудесные результаты, но существует большой риск кровоизлияний в мозгу или где-нибудь еще. Вероятно, именно это сейчас и происходит. Мы могли бы сделать МРТ,[2]

но я не хочу рисковать и передвигать больную. Грейс по-прежнему дышит сама, и это наша главная надежда. Если она перестанет дышать, мы немедленно начнем интубацию. Наверное, мне следовало сделать ее раньше, – доктор Эндрюс взглянула на Билла, – но ей так хотелось с вами пообщаться, а после интубации это будет невозможно. Тем более, что она уже не в состоянии ничего писать.

Алекс вздрогнула.

– Не пугайтесь, если она с вами заговорит. Речевые центры повреждены, и слова звучат невнятно.

– Я понимаю, – нетерпеливо произнесла Алекс. – У нашего дяди был инсульт. Можно мне посидеть с ней? Мне все равно, в каком она состоянии. Я просто хочу находиться рядом.

Доктор Эндрюс улыбнулась и повела ее в палату. Возле двери Алекс обернулась к Биллу:

– Где Джеми?

– В Риджленде, у моей сестры.

Риджленд – маленький поселок в десяти милях от города.

– Он видел, как Грейс упала?

Билл с мрачным видом покачал головой.

– Джеми был занят игрой. Он знает, что его мать больна, больше ничего.

– Не думаешь, что надо привезти его сюда?

Алекс пыталась говорить нейтральным тоном, но лицо Билла потемнело. Казалось, он хотел ответить что-то резкое, но потом глубоко вздохнул и пробормотал: