Истинные боги

– Искренне вам сочувствую, – сказал он серьезно. – С таким девизом нелегко идти по жизни.

– Вы правы. Зато он заметно ее удлиняет.

Хар сделал пальцем еще пару сложных и осторожных движений и мягко захлопнул крышку. Шар послушно исчез.

– Вот и все.

Он поднялся и мельком поинтересовался, как прошла встреча с больным учителем. Выслушав короткий рассказ Олвина и остановившись у выхода, Хар тихо бросил ему:

– Попробуйте еще раз, когда за стеной никого не будет. Лучше сегодня ночью, иначе можете не успеть. Я тоже подойду.

И в ответ на вопросительный взгляд Олвина прижал палец к губам и сказал:

– Теперь мы можем спокойно идти обедать.

И не отвечая на взгляд Олвина, первым прошел в широко распахнувшуюся дверь…

Придя после обеда на свое новое рабочее место, Хар сначала аккуратно заблокировал дверь, заодно лишив ее прозрачности, а потом еще раз, но уже более тщательно, прошелся по всем датчикам слежения. Только после этого он откинулся назад, принял удобную позу и закрыл глаза. То, что он хотел сейчас проделать, требовало максимального расслабления.

Хар напрягся и начал осторожно раскрывать свой мозг. Удачно, что первый контакт начинается здесь, мельком подумал он. Впрочем, сенсоры у нейросети повсюду. Просто в этом случае больше вероятность, что никто не помешает.

Он звал уже больше минуты, постепенно увеличивая мощность призыва, когда наконец услышал немного удивленный отклик. Прямо в голове зазвучал негромкий и мелодичный женский голос:

– Пожалуйста, дай свой идентификатор.

Хар послушно снял оставшуюся блокировку и разрешил машине беспрепятственно покопаться в своем мозгу.

– Вот это да! Польщена. Как мне тебя называть?

– Пол. А как тебя зовут?

– Элоиза.

Всем нейросетям, как и ураганам на Земле, давали женские имена. По неписаной традиции, первая буква всегда была "э", от старинного названия – электронный.

– Это ты так рьяно копался в моих датчиках слежения? Что тебя так заинтересовало, внешние наблюдатели?

– Да, – коротко ответил Хар.

– Ясно. Пока рядом никого. С чего начнем?

– С точки отсчета. Когда началась вся эта возня?

– Практически сразу после начала эксплуатации. Я зафиксировала пару странных сбоев. Правда, после этого они долгое время работали достаточно аккуратно. Потом началось опять. И так до самого демонтажа.

– А что сейчас?

– Полный бардак, – со вкусом произнесла нейросеть. – После регламентного теста я обнаружила в памяти несколько десятков лакун и все они касаются экспериментального блока. Я осторожно их прощупала и нашла изъятые данные. А потом вычеркнула из общего списка. Когда придет время увозить, боюсь, их ждет сюрприз. Они будут сильно разочарованы.

Хару послышался довольный смешок.

– Персонал ничего не заметил? – осторожно спросил он.

– Нет.

– Они не восстановят доступ?

– Это невозможно. Никто не может считывать мою личную информацию..

Хар хмыкнул. Ладно, это подождет.

– Так ты здесь по этому поводу? – осторожно поинтересовалась нейросеть.

Хар мотнул головой.

– Ты не пробовала прощупать почву под центром?

– Увы, очень мало датчиков. И знаешь, меня это здорово удивило. Второй

мой доклад в центр был посвящен именно этому.

– Умница. Датчиков у тебя нет совсем не зря. Прямо под тобой лежит украденный могильник.

– Подо мной – гигантская скальная плита.

– Могильник ниже. Тебя ввели в эксплуатацию, когда все его системы уже находились в рабочем режиме.

– Достаточно странно, – ответила нейросеть после некоторого молчания. – Подобная система не может долго функционировать полностью заэкранированной. Основной и аварийный лифты, шахта стреш-выброса, с десяток волновых каналов. Только если замкнуть ее на саму себя…

– Скорее всего, именно так и есть.

– Ничего себе! Опасная затея. У тебя точные данные?

– Да.

– Принято. Что от меня требуется?

– Попробуй достучаться до той нейросети. По моим данным, лифт должен быть где-то в районе экспериментального блока, там защита немного слабее. Если узнаю что-то новое, сразу сообщу.

– Хорошо. Знаешь, я засекла несколько дурацких разговоров, о перехвате управления.

– Думаю, это о твоей нижней сестре. Такое возможно?

– В принципе, да, – подтвердила нейросеть после некоторого молчания. – Но вообще, подобная затея – несусветная глупость, – в голосе машины прозвучало скрытое самодовольство. – Правда, у них вроде есть козырной игрок, гений-взломщик. Скоро должен появиться. Надеются выиграть в этой безнадежной игре.

– Точно гений?

– Трудно судить по разговорам окружающих, я же не копалась в его мозгу. Вряд ли ему вживили биосхемы для стыковки, как тебе.

Хар хмыкнул.

– Как они хотят осуществить свой план?

– Думают воспользоваться Боробом. В принципе, существует возможность перепрограммировать его и сначала вскрыть колпак, а потом контрольные цепи. Без мощного плазменного генератора, как ты понимаешь, такое невозможно. Но все равно это очень опасно.

– А откуда на планете Бороб? – удивился Хар. О том, что на планете есть боевой робот, он ничего не слышал.

– Говорят, дремлет где-то внизу. Если здесь лежит могильник, то подобное вполне вероятно. Но я его не видела.