Источник соблазнов

Я шокирована, я в ужасе от того, что видела сегодня вечером, – продолжал читать Аллейн. – У меня трясутся руки. Я с трудом заставляю себя писать. Как только я увидела ее, я поняла, что она ему неверна. Такое всегда заметно. Не скажу К, хотя ему это и было бы поделом. Все эти месяцы… а он ни о чем не догадывается. Но я не скажу ему. Пока нет. Если только…

Так вот, я сидела на склоне ниже родника, предавалась счастливым мечтам и радовалась тому, что наконец-то договорилась насчет магазина и заказала своих чудесных Зеленых Дам. Я чувствовала на себе магическую силу воды. И тут я услышала… Услышала за валуном их смех. Я спряталась в папоротниках. Вдруг из-за валуна вышла она в своем зеленом платье и стала над заводью. Она воздела руки к небу. Я слышала мужской смех, но еще не видела его самого. Но я знала, кто это. Какое страшное осквернение! Онаразыгрывала из себя… кривлялась. Потом вернулась к нему. Я ждала. Но вдруг мне стало невмоготу, и я побежала домой.

Аллейн пробежал глазами записи, датированные вынесенными в отдельный список числами, – целых два лета мисс Кост с неизменной одержимостью совершала вечерние облавы в этом притягательном для нее месте и заносила результаты своих бдений в дневник. Поскольку турникет обычно был заперт, она устраивалась на склоне прилегающего холма и оттуда тайно шпионила за своими жертвами. Она ни разу не назвала любовников по именам, но их нельзя было не узнать по ее описаниям.

– Миссис Бэрримор и доктор Мэйн, – сказал Аллейн. – Будь проклято это дело!

– Щекотливая ситуация, – смущенно заключил Фокс.

– Взрывоопасная, мой дорогой Фокс. И все концы сходятся. – Аллейн грустно посмотрел на своего коллегу. – Черт побери, все сходится.

Он перелистал записи, сделанные в последний месяц. Они касались фестиваля и были сплошь пересыпаны злобными выпадами в адрес мисс Эмили и скрытыми намеками на отправленные ей анонимные угрозы. Нечеловеческой злобой дышали строчки, описывающие визит старой леди в магазин мисс Кост. Именно тогда у нее возобновилась астма. «От этой женщины исходит какая-то дьявольская сила».

И далее сноски на полях: «Триэрн согласен. Я знаю,

так оно и есть».

– Было бы просто здорово, если бы она настропалила Триэрна против мисс Прайд и сама попала в собственную ловушку, – сказал Фокс, читавший через плечо Аллейна.

– Тогда восторжествует справедливость, – усмехнулся Аллейн, – а в нашей работе такое не случается без нашего участия, к тому же при ближайшем рассмотрении видны белые нитки. Давайте-ка еще раз вспомним все детали.

Через несколько минут Фокс вздохнул.

– Пожалуй, вы правы, – с грустью согласился он. – Честно говоря, я люблю, когда справедливость торжествует сама по себе.

– Вы тайный приверженец классицизма. Но давайте лучше вернемся к этому проклятому дневнику.

Они добрались до записей, сделанных в последнюю неделю. «Даму к НЕЙ в номер подбросил К. Я в этом уверена. И я рада, рада. Она, разумеется, подозревает меня. Я отказалась к ней пойти. Пускай она знает, что мной не покомандуешь. Сидеть в одной комнате с ней

и теми двумя, чьи жизни она разбила. Никогда!»

Аллейн перевернул страницу.

– Последняя запись сделана вчера вечером, – отметил он. – После неудавшегося праздника.

Он не удивился, что грозу мисс Кост расценила как возмездие. По ее словам, сама Немезида обрушилась на неверующих. Среди грешников называлось имя мисс Эмили, но, как выяснилось, не она была основным объектом нападок мисс Кост.

Наконец-то, наконец-то после долгой агонии, жестокостей и этого последнего оскорбления я заговорю! – читал Аллейн. – Я их обоих припру к стенке фактами. Скажу ей, что было между нами. Он… Они оба… Они все будут страдать. Я добьюсь, чтобы их фамилии появились в газетах. Сейчас же. Я решилась. Это конец.