Источник судеб

Под высоким куполом Храма мог бы разместиться военный лагерь, а огромные витые колонны, вытесанные из цельного гранита в Немедийских горах, должны были напоминать прихожанам о малости человеческой жизни пред лицом Вечного. Посреди зала пылал огромный факел Неугасимого Огня.

Служитель провел Афемида боковыми проходами к Покоям Просветления. Верховный жрец поднялся ему навстречу, выказывая уважение любимцу короля. Впрочем, он тут же упал на подушки, жестом пригласив магистра последовать его примеру. На низком столике стояла ваза с фруктами и стеклянный сосуд голубовато-зеленого оттенка с вином.

— Господин магистр, — заговорил Обиус слабым голосом. — Я пригласил тебя, дабы поразмышлять о возможных следствиях явления, причины коего скрыты, как и все причины, в хитросплетении закономерностей, принимаемых многими за проявление слепого случая…

«Начинается», — тоскливо подумал Афемид, усаживаясь по-турански на подушки.

— Буду краток, дабы не отрывать тебя от забот, возложенных владыкой на твои хрупкие плечи, груз коих снедает твою плоть, возвеличивая душу, трепещущую, словно светлячок в ночи, как, впрочем, и все наши души, суть коих есть лишь воля Вечного и дозволение Его к воплощению на тверди, называемой землею…

Афемид взял из вазы яблоко и с хрустом надкусил.

— Отличный плод, взращенный заботливыми руками пуантенских садоводов, в поте лица отрабатывающих свои долги перед Вечным, — заметил жрец. — Не желаешь ли отведать вина из Аргоса, где виноделы столь…

— Желаю, — сказал магистр и налил себе чашу.

— Рекомендую разбавить вино водою, — томно напутствовал жрец, — ибо в Заветах сказано: «И да не наливайся до ушей соком перебродившим…»

— Пресветлый, — Афемид решил наконец выяснить суть дела, — если ты пригласил меня, чтобы порассуждать об отвлеченных вещах, ты знаешь, я в этом не силен. Могу сказать, что в стекло этого сосуда добавлено немного железа, поэтому оно голубовато-зеленое. Что же касается причин и следствий…

— Речь пойдет о вещах, в которых ты гораздо более сведущ, нежели я, — Обиус отхлебнул из своей чаши, поморщился и долил воды. — Дело в том, что не далее часа назад ко мне явился ванирский вождь…

— Ванир? Здесь?! — Афемид не смог скрыть удивления.

— …назвавшийся Эйримом Высоким Шлемом, владыкой Paг… рана». — в общем какого-то ничтожного клочка мерзлой земли в его родном Ванахейме, и объявил, что он — брат нашего короля.

Если ранее челюсть магистра готовилась к всегдашней зевоте, сопровождавшей речи Пресветлого, то сейчас она поехала вниз, являя выражение крайнего изумления. Сквозь полуприкрытые веки жрец поглядывал на молодого человека: он был доволен, что смог озадачить всегда невозмутимого магистра.

— Ну, конечно, не родной брат, ибо трудно помыслить кровное родство киммерийца и ванира, хотя, поговаривают, они не столь уж блюдут чистоту крови, как это принято среди знати цивилизованного мира. После недолгих расспросов я понял, что эти дикие люди считают братом всякого, с кем пили свое кислое пиво без особых трагических последствий. Кроме того, этот Эйрим помог нашему королю в борьбе с каким-то колдуном. Не припомнишь ли ты, уважаемый господин магистр, — рассказывал ли Конан Аквилонский что-либо об этом человеке?

Вопрос был задан неспроста: Пресветлый отлично знал, что Афемид записывал рассказы короля о его похождениях в ту пору, когда Конан, варвар из Киммерии, еще был простым искателем приключений.

Помедлив, магистр произнес:

— Я припоминаю… Эйрим Высокий Шлем помог нашему королю, когда тот, выполняя волю некой волшебницы, сразился с могущественным магом, построившим замок в землях ваниров. Кажется, тот назывался Кро-Ганбор, а чародея звали Гор-Небсехт… Но как этот ван оказался здесь?

— О, это очень поучительная история, — тонко улыбнулся жрец. — Сей разбойник, чьи люди опустошили не одно поселение вдоль морских и речных берегов, был просветлен по воле Митры и, хотя все еще почитает своего гнуснейшего Имира, решил заняться торговлей. К тому принудила его болезнь, и он дал обет, что, если выздоровеет, бросит свои гнусные привычки и привезет в наши земли меха снежных куниц, дабы скрепить дружбу Ванахейма и Аквилонии. Он со своими людьми перешел Киммерийские горы, построил в верховьях Ледяной три лодки и приплыл через озера к стенам Турна.

— Так чего же он хочет? Торговать? Это не заказано никому… Или повидать короля?

— Видишь ли, дело обстоит несколько сложнее, как нет ничего простого в этом мире, согретого дыханием Митры, сотворяющего хитросплетение дел по воле Своей. Среди команды Эйрима оказался аквилонец, который по пути сюда умер.

— И что же?

— Ванир просил совершить обряд погребения по нашему обычаю, ибо аквилонец был его другом. Или братом, как они говорят.

— Это значит, что его тело должно сгореть в Неугасимом Огне?

— Именно.