Источник судеб

С диким воплем берсайк ринулся вперед, но на этот раз Конан был начеку: он ловко увернулся, ухватил ванира за ногу и шею, поднял и швырнул в центр зала, туда, где пылал Неугасимый Огонь. Описав широкую дугу, тело безумца исчезло в пламени — метнулись белые сполохи, и Митра принял жертву.

На миг воцарилась тишина, потом ваниры, издав боевой клич, ринулись на аквилонцев. Кто-то метнул копье в грудь Конана, но верный Ольвейн успел прикрыть короля подхваченным с пола щитом. Двое стражников отважно вступили в битву, а жрец и магистр предпочли укрыться за дверью.

— Меч! — ревел Конан. — Меч мне!!!

Ольвейн вложил в ладонь короля рукоять меча, успев отбить еще одно копье. Оружие киммерийца обрушилось на нападавших: рогатый шлем ближайшего разбойника раскололся пополам вместе с головой.

Однако силы были слишком неравны: полсотни ваниров на четверых аквилонцев. Вскоре их осталось трое — копье пробило грудь одного из стражников. Конан крушил врагов направо и налево, но силы его после схватки с берсайком иссякали. Рана Ольвейна снова открылась, кровь заливала капитану глаза, и он рубился почти вслепую, поминая по своему обыкновению шляпу Мардука и прелести Изиды…

Ванахеймцы, казалось, готовы были торжествовать победу, когда откуда-то из-под купола раздался крик Афемида:

— К стенам, прижимайтесь к стенам!

Впрочем, он мог бы и не давать столь дельного совета: король и его люди и так были оттеснены вплотную к мраморной кладке. Разбойники старались держаться подальше от острых мечей, пытаясь достать противников выпадами и бросками копий. К счастью, окованные железом щиты, прикрывавшие обычно борта ванирских дракаров, служили надежной защитой успевшим завладеть ими аквилонцам, а единственный лук, из которого искусный стрелок, улучшив момент, мог бы попасть в зазор между щитами, в пылу сражения был сломан чьим-то тяжелым башмаком.

— Нужно прорываться к выходу из зала, — прохрипел Ольвейн, — иначе нам конец…

И тут на головы ваниров полетели камни.

Конан успел заметить, как по окружью основания купола открылись задвижки, и из черных дыр посыпался смертоносный град булыжников. С десяток разбойников, не ожидавших ничего подобного, рухнули с размозженными черепами: падая с такой высоты, камни легко плющили и кололи шлемы. Оставшиеся в живых с криками ужаса устремились к выходу на главную лестницу. Впереди несся седоусый старшина, бросивший оружие и напрочь позабывший о ванирской чести…

Разгром дружины ванахеймцев не занял много времени. Люди графа Монконтора и барона Агизана попытались было помочь бегущим, но были атакованы с тыла отрядом Луки Балагура. Последний, получив через почтового голубя приказ короля, хорошо знал, что ему делать. Часть предателей полегла под стрелами и мечами, другие затворились в особняках патронов, с ужасом ожидая своей участи. Почтенный Офар из Кутхемеса предпочел выпить яд: большой любитель скачек, негоциант понял, что на этот раз поставил не на ту лошадку.

В Нижнем Городе отряд стражников, собравшийся на подворье магистра, с боевыми криками выплеснулся на улицы, посеяв панику среди желтопавязочников, уже праздновавших победу. Многие, налакавшиеся на радостях, были изрублены, некоторым удалось вовремя сорвать повязки и затеряться в толпе. Их долго еще вылавливали, узнавая по гнусным лицам, и вешали на чем ни попадя: на балках сгоревших домов, перекладинах ворот, строительных лесах и даже на вывесках торговых лавок.

Лишь десятку ваниров удалось прорваться через северные ворота прочь из города. Они бежали через пустынную рыночную площадь к своим ладьям, а следом огромными прыжками несся черноволосый гигант с окровавленным мечом в руке — словно демон мщения, жестокий и неотвратимый. Никому из ванов или предателей, даже моливших о пощаде, не удалось избегнуть его карающего клинка.

— Пленных не брать! — несся трубный глас короля, забывшего, что еще недавно он желал чинить допрос и вершить справедливый суд.

Несколько окровавленных тел остались корчиться посреди торга, остальные полегли уже среди скамей так и не успевшей отплыть ладьи. Последним остался одноглазый старшина. Пятясь, он отступал на корму.

— Я безоружен, — хрипел он, — неужто ты убьешь беззащитного человека? Где твоя честь, витязь?

— А где была твоя, когда ты напал на нас, нарушив уговор о поединке? Ты потерял честь вместе с оружием, а теперь лишишься головы!

Меч свистнул, и разрубленное тело разбойника бесславно кануло в воды Спокойного озера. В тот же миг кто-то тоненько вскрикнул, и Конан заметил возле рулевого весла скорчившуюся, закутанную в плащ фигуру.

«Кормчий? — мелькнула мысль. — Конечно, они должны были оберегать кормчего и не взяли его в город…»

В два прыжка он очутился рядом, занес меч…

И застыл, не в силах нанести удар.

Из-под капюшона на него смотрели ясные глаза юноши, почти мальчика. Словно теплая волна накатилась на варвара, разом погасив ярость, уступившую место странному после столь ожесточенной схватки покою.

— Кто ты? — спросил киммериец негромко.

— Я — ванир, — гордо отвечал юноша, — и если ты убийца — делай свое дело!