Источнику не нужно спрашивать пути

Я также замечал, что многие выжившие евреи чувствуют то же, что и преступники. Они также отрекаются от своего происхождения и воображаемых деяний, прилагая немало усилий к тому, чтобы вести себя как христиане. Их отцы и деды крестились, становились особенно добропорядочными христианами, отрекаясь тем самым от общей судьбы своих предков. Это имело плохие последствия.

Принять смиренно

За этим кроется особая динамика. Она связана с опытом, который мы приобретаем в процессе обычных человеческих отношений. В наших отношениях мы ощущаем потребность платить за дарованное, отдавая нечто взамен. То есть, получая что-либо, я что-то отдам, и наоборот, если я отдаю, другой отдаст мне тоже. Чередование «давать» и «брать» является основой обмена в человеческих отношениях. Без такой потребности к уравниванию обмен был бы невозможен. Но иногда мы переносим нашу потребность к уравниванию на такие связи, для которых это неприемлемо, например, на отношение к судьбе или отношение к Богу.

Если, например, человек был спасен в силу счастливого стечения обстоятельств, он испытывает потребность отплатить вместо того, чтобы принять это как дар. Хоть это и кажется абсурдным в данном контексте, но легче заплатить за спасение, чем принять его как незаслуженный дар.

Трудно принимать незаслуженные дары, их можно принять, только обладая большим смирением. В принципе за это нельзя даже благодарить, поскольку благодарность в данном случае - это дерзость. Истинная благодарность заключается в скромном принятии, в принятии без надменности. Тогда и дар — по силам. Шаг от «хочу заплатить» к скромному принятию дара есть также отказ от контроля. Кто своевременно «оплачивает» свою судьбу, считает, что таким образом он может получить над ней контроль. Принимать, не отдавая ничего взамен, — это серьезный шаг, он требует полной отдачи, гораздо большей, чем страдание. В этой связи уместно сказать: «Страдать легче, чем решать» и «Несчастье легче вынести, чем счастье».

Солдаты и война

УЧАСТНИК:

Я думаю, что мужчины, прошедшие войну, почти все убийцы.

Б. X.: Нет, это совсем другое.

Высшей добродетелью в семьях является принадлежность всех ее членов самой семье. Семья свято хранит и поддерживает жизнь. Хранить жизнь необходимо. Это динамика внутри семьи.

Для большей группы уважение выражено не в такой мере. Например, государство, терпящее притеснение, борется против него и ведет войну, не важно, справедлива такая вина или нет. Когда идет война, воюющие стороны защищают свою группу и нападают на противную. Солдаты в этой войне становятся частью машины, которой не могут управлять. Они не могут сказать «я хочу» или «я не хочу». Они вовлечены в процесс.

В такой борьбе жизнь одного человека ничего не стоит. Но если в процессе борьбы совершается преступление, это совсем другое. Это имеет значение. Но не для солдат. Не нужно это смешивать. Девиз «Все солдаты — убийцы» — ненормален. Говорящий это жив ценой гибели тех же солдат. Иначе он бы тоже погиб. Таким дешевым аргументом в подобной дискуссии не отделаться.

Приверженность родине

Каждый из нас связан со своим народом и его судьбой. Мы не можем и не смеем уйти от этого. Это очень важно. Политика приема беженцев из стран, где идет война, — это палка о двух концах. С одной стороны, она верна и необходима, с другой — она разрушает нечто в душах многих людей. Они расплачиваются за это страхами, фобиями, тяжелыми заболеваниями. Тот, кто готов разделить судьбу своего народа, какой бы тяжкой она ни была, а это чрезвычайно трудно, обретает покой в душе своей, и он силен.

Очень часто люди пытаются избежать судьбы своего народа, уезжая в другие страны. Мы видим, какие последствия это может вызвать. Это вредит душе, иногда и телу. Величие человека предполагает не только его приверженность своим родителям, но и своей родине. Готовность разделить со своей родиной ее судьбу, если это необходимо.

Бывают и другие ситуации, например, голод, от которого люди раньше бежали в другие страны. Это, конечно, оправданно. Но это надлом и ощущается человеком как таковой. Оправданно и то, что многие народы сопротивляются беженцам, отказавшимся взять на себя ответственность за свою родину. Как могут они быть ответственны в чужой стране, если не смогли этого дома? Часто беженцы, вернувшиеся обратно на родину, воспринимаются там как враги. И с полным правом. Они же отказались разделить судьбу своего народа, какой бы тяжкой она ни была раньше, ни есть сейчас.

Когда я работаю с такими клиентами, моя любовь принадлежит не только им, но и другим, например, тем, кто остался на родине. Я рассматриваю человека в качестве члена его группы. Особое сочувствие я проявляю к тем, кто разделил судьбу своего народа, а не к тем, кто бежал от нее.

Все, что я сказал, действительно при условии многочисленных ограничений, но сказанное необходимо иметь в виду.

Благословение