Истоки державности. Книга 1. Бояре Рюрика

– Неправедно вы с Готфридом поступаете. Зачем пленных мучаете и убиваете? Вятко так никогда не поступал.

– Что ты мне тычешь своим Вятко: Вятко так делал, Вятко – этак… Мне он не указ. Да и где он этот Вятко-то? Я сам знаю, что мне делать. И вы будете делать то, что скажу я.

– Ошибаешься, князь. Мы будем делать то, что способствует спокойствию и процветанию народа.

– Ты, Радим, перечишь своему князю? Да я тебя…

– Не грози, князь. Святовит видит всё. И он покарает того, кто поступает вопреки воле наших богов.

– Теперь ты мне грозишь? – вскричал Милогост с изменившимся от злобы лицом.

– Не кричи, князь. Я никого не боюсь. Мне ли бояться? – Радим усмехнулся. – Я видел в своей жизни многое: был рабом у ромеев, с Вятко был во многих сражениях – и кого мы только не били! Ты забыл, когда мы сражались с франками, ты со своими воинами в крепости отсиживался? А ведь Вятко всех пленных не казнил, а отпустил. И только потому, что от них враги узнали нашу силу, более пяти лет они не нападали на нас. И если бы франки не пронюхали, что вятичи и резане нас покинули, король Карл не посмел бы потом напасть. А ты поступаешь не как воин, а как тать последний – убивать пленных не пристало.

– Ну и убирайся к своему Вятко.

Не от таких ли необдуманных слов и поступков правителей приходят в упадок, погибают и исчезают целые народы? Не от таких ли спонтанных порывов и несдержанности власть имущих возникают войны и рушатся уклады жизни? Но в любом случае это отражается на судьбах простых людей. Можно не сомневаться, что в большинстве случаев в прошлом именно несправедливость бытия заставляла отдельных людей, их семьи и даже народы бросать родные края и переселяться в другие места.

– Ты подал мне сейчас дельную мысль, Милогост.

Князь заметил, что Радим первый раз назвал его не князем, а просто по имени.

– Я для тебя – князь Милогост, – процедил он сквозь зубы. – Я с тобой обо всём поговорю дома, когда закончится эта война.

– Не князь ты нам больше. Мы свободные люди, и я со своими воинами покидаю тебя.

– Ты, ты… – в бешенстве Милогост не находил слов. – Схватите его!

Но ни один из воинов князя не осмелился это сделать.

– Не позорь себя, князь черезпенян, – усмехнулся Радим. – Или ты уже готов проливать и кровь народа своего племени?

Радим привстал на стременах и зычно крикнул:

– Черезпеняне! Вы все видели меня в битвах. Кто из вас считает, что нет доблести в убийстве пленников и безоружных людей – присоединяйтесь к нам. Это уже не наша война. Мы уходим.

Радим неторопливо тронул коня, и вся сотня воинов медленно проехала мимо князя, а за ними пошли внявшие его словам и присоединившиеся к нему почти две сотни пешцев. Едва крепость Велиграда скрылась из виду, к Радиму подъехал его младший брат Позвизд:

– Милогост нам не простит этого унижения и будет мстить. Ты понимаешь, что сейчас объявил ему войну? Кого думаешь брать в союзники? Или думаешь, что ратаре и их князь Драговит заступится? Хоть Драговит и великий князь всех велетов, но сейчас он слаб и не в его интересах затевать междоусобицу. И ни одно из племён велетов: ни ратаре, ни хижане, ни доленчане не пойдёт против Милогоста.

Радим спокойно ответил:

– Я не собираюсь ни с кем воевать. Народ устал от войн. Вятко рассказывал, что там далеко, где просыпается наше солнце, а затем согревает нас своим теплом, находятся малонаселённые земли, которые богаты и рыбой, и зверьём. Он увёл туда своих людей. Я собираюсь последовать за ним и хочу, чтобы мои внуки не видели этих ужасов войны и росли в мире, и думаю, что многие люди наших племен захотят последовать за мной.

Позвизд ничего не ответил Радиму, а только соглашающе покачал головой.

Кто знает? А может быть и таким образом племя радимичей появилось на обширных просторах восточной Европы.

* * *

У Оскола уже второй день от голода ныло в животе. Последние два дня его пищей была только сваренная на костре похлёбка, состоящая из воды и горстки муки. Но теперь кончилась и мука. Как назло, поблизости исчезла вся дичь, а далеко он уходить не решался, ожидая появления отца. Несколько дней назад он подстрелил сову, но как не экономил, птицы хватило всего на два дня. Да и мяса-то на ней было мало, к тому же довольно жёсткого. И Оскол решил вернуться в град, который встретил его запустением и разрухой. Все строения вокруг крепости были сожжены. В одном месте деревянная стена прогорела, и из нее высыпалась земля. Было тихо, даже вездесущие воробьи и голуби, во множестве обитавшие в граде, и те пропали.

Оскол шёл по былым улицам, испуганно озираясь и затыкая нос от невыносимого смрада от неубранных и разлагающихся трупов. У некоторых тел были вырваны куски мяса и отъедены конечности, видимо пировавшими здесь собаками или волками. В одном месте Оскол увидел неимоверно раздутый труп лошади, на котором сидела ворона. Он потянулся за стрелой, но птица, подпрыгнув два раза, взмахнула крыльями и улетела.