Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв.

Вполне естественно, что законы издаются «начальниками». Более того, в понимании Федора Карпова все люди нуждаются «во власти царей», которых он сравнивает с гуслями библейского царя Давида: «Всяким странам и народам необходимы цари и начальники, которые должны быть наподобие гуслей музыканта Давида». Ведь как музыкант, играя на гуслях, создает гармоничную мелодию, так и цари обязаны своими действиями создать гармоничное общество.

И здесь на помощь царям приходит «милость», ибо «милость без правды есть малодушество, а правда без милости есть мучительство». Вместе же они и поддерживают гармонию в обществе: «Милость, правдою поддерживаемая, а правда, милостью укрощаемая, сохраняет царю царство на многие дни». Царь же, не соблюдающий справедливости, достоин осуждения на Страшном суде: «Ответ должен он будет дать великому Судье».

Конечно, Федор Карпов понимал всю теоретическую отвлеченность своих, основанных на Аристотеле, рассуждений. Поэтому он всячески сокрушается и о несовершенстве мира, и несовершенстве российской жизни. Недаром он писал: «Я по апостолу думаю, что „дни лукавые настали“, конца света достигли». И утверждает: «Сколь вредными и дурными путями с хромыми ногами эта земная власть и вся природа человеческая ходит». А свои горестные рассуждения о несовершенстве мира он завершает иллюстрациями из поэтических сочинений Овидия.

Впрочем, у Федора Карпова наверняка были какие-то и более реальные предложения по изменению ситуации в России, найденные им у Аристотеля или же у каких-то иных античных философов. Однако он явно не хочет их высказывать, опасаясь услышать от митрополита Даниила обвинения в «язычестве»: «И если я скажу больше, тогда это чем-то языческим и чуждым ты назовешь».

В целом же «Послание митрополиту Даниилу» свидетельствует, что Федор Карпов стал одним из первых отечественных религиозно-философских мыслителей, кто не просто использовал те или иные отдельные идеи Аристотеля, но положил научные разработки античного философа в основание собственного учения. Более того, Федор Карпов первым попытался предложить применение аристотелевской теории общественного устройства к реальной жизни России. «Об этом, владыка, наставляй и моли, чтобы с Божией помощью так устроилось», — обращался он к митрополиту Даниилу. Столь же новым было и упование Федора Карпова на силу «закона», впервые столь ярко выраженное в Послании.

В сложной духовной атмосфере первой половины XVI века, наполненной многочисленными спорами и дискуссиями, Федор Карпов тем не менее пользовался всеобщим уважением. И недаром с его мнением считались и Максим Грек, и инок Филофей, и митрополит Даниил. «Разумным мужем» называл его и князь Андрей Курбский.

Иван Семенович Пересветов

Отдельные сведения о жизни Ивана Семеновича Пересветова известны только по тем скудным автобиографическим фактам, которые он привел в своих произведениях. Выходец из Западной (Литовской) Руси, Иван Пересветов был профессиональным «воинником» и в 20–30-е годы XVI века находился на службе у венгерского и чешского королей, молдавского господаря. В конце 1530-х гг. Пересветов приехал в Москву, где попытался организовать оружейную мастерскую по производству «гусарских щитов». Постоянные боярские раздоры, которых было немало при малолетнем великом князе Иване IV, помешали Пересветову осуществить свои намерения. Недовольный и своим положением, и состоянием государственных дел в целом, Иван Пересветов в конце 1540-х гг. пишет, а затем и передает Ивану IV (в то время уже царю) несколько сочинений, в которых формулирует свои предложения об усовершенствовании государственного устройства русского царства. Дальнейшая судьба Пересветова неизвестна — в документах того времени его имя упоминается только однажды в описи царского архива.

До нашего времени дошли сборники произведений Ивана Пересветова в списках XVII века. В разных сочетаниях эти сборники включают в себя «Сказание о книгах

», «Сказание о Магмете-салтане», «Первое предсказание философов и докторов», «Малую челобитную», «Второе предсказание философов и докторов», «

Сказание о царе Константине», «Концовку» и «Большую челобитную». Кроме того, в этих сборниках присутствуют анонимные сочинения XV века: «Повесть об основании Царьграда» и «Повесть о взятии Царьграда

» (их автором иногда называют Нестора Искандера).

Дворянская конница.

Гравюра из книги С. Герберштейна «Московия». XVI в.