Истоки славянской письменности

Дощечка 29, повествуя о поражении императора Траяна от дулебов, говорит, что это было «за триста лет до нашего времени», т. е., если считать от IX века н. э., то поход Траяна на дулебов придётся датировать VI веком н. э. В той же дощечке 29 говорится, что «Траян был за пятьсот лет до готов». Траян покорил Дакию в 106 году н. э., а готы пришли в Восточную Европу в конце II века н. э. Между этими двумя событиями менее века. О каких пятистах годах говорит «Книга Велеса» — загадка. Скорее всего, и в первом, и во втором случае мы имеем дело с обыкновенными хронологическими ошибками. Интересно, что обе хронологические выкладки, касающиеся императора Траяна, входят в текст одной и той же дощечки, но не согласуются друг с другом, что заставляет предполагать сложность её состава, т. е. написание не одним автором.

Наконец, «Книга Велеса» уделяет большое внимание борьбе русов-славян с гуннами, готами, греками-византийцами. Дощечки 4А и 4Б упоминают хазар, войны с ними и временное подчинение ими славян. Дощечка 34 рассказывает о походе князя Кия на болгар. Много внимания автор «Книги» уделяет варягам. Причём варяги для него — злейшие враги, захватчики. Очень многие тексты памятника пронизаны антиворяжским пафосом. И хотя повествования о столкновениях с гуннами, готами, византийцами, хазарами, болгарами, варягами также содержат тёмные места, неясности, хронологические противоречия, но в целом большого удивления они не вызывают, ибо данные события либо известны по другим источникам, либо что-то подобное в славянской истории с большой вероятностью предполагалось (например, было ясно, что гуннское нашествие явилось тяжким испытанием для славян).

Что же в историческом содержании «Книги Велеса» вызывает такое огромное недоверие и скепсис ряда специалистов? Обобщённо говоря, это то, что славянскую историю придётся углублять на тысячелетия. Трудно отказываться от псевдоисторических мифов о лесах и болотах, в которых дикие славяне сидели, никому не известные, до V–VI веков н. э., о цивилизаторской миссии греков и варягов, а то и тюрок.

Если же говорить более конкретно, то первым пунктом для критики является предположение, что «две тьмы» славянской истории — это двадцать тысяч лет и что славяне могли помнить последнее (валдайское) оледенение (сказание дощечки 2А о приходе предков славян в край Русский из-за сильных холодов, которые они терпели на прежнем месте жительства). На разные лады критики повторяют мысль, что человеческая память в дописьменную эпоху может удерживать конкретные события истории на протяжении всего нескольких поколений. Далее они превращаются в эпос (в котором ещё можно выделить реальную историческую основу), а затем — в миф. В любом случае речь идёт не о десятках тысяч лет (II, 18; 189, 198), (II, 28; 236). Представляется, что это верно лишь отчасти. Хочется сделать ряд оговорок. Во-первых, напомним то обстоятельство, что знак равенства между «двумя тьмами» «Книги Велеса» и двадцатью тысячами годами ставится лишь предположительно (об этом говорилось выше). Во-вторых, в памятнике повествование о событиях «двухтемной» давности носит именно мифологический характер. Нет никакой конкретики, никаких подробных описаний, фигурирует лишь прародитель («отец») Яр (Орий), который выводит праотцов славян в край Русский. Всё предельно схематично и обобщённо. Наконец, можно говорить о пяти-семи сотнях лет, по истечении которых реальные события превращаются в эпос. Возможно, это происходит даже быстрее. Ещё более древние события находят отражение в мифах. Но вот сколь отдалённые события народная память может удерживать в мифологической форме, на этот вопрос ответа нет. Вполне возможно, что воспоминания о каких-то глобальных катастрофах, сыгравших огромную роль в жизни народа, могут жить многие тысячелетия (как миф, конечно). Ведь сохранили же многие народы мира миф о потопе. Учёные сейчас склонны считать потоп реальным событием. И событие это произошло много тысяч лет назад, задолго до того, как миф о нём был записан и разукрашен различными литературными подробностями. Поэтому нет ничего удивительного, что славяне могли запомнить эпоху последнего оледенения, согнавшего их племя с насиженных мест и подвигшего к скитаниям в поисках нового места для жительства.

Вторым пунктом для критики «Книги Велеса» с позиций изложенного в ней исторического материала являются сказания об азиатской прародине русов (Семиречье, Пятиречье, Иньский край). По всему выходит, что русы пришли в Европу из Азии. Однако современная индоевропеистика скептически относится к теории азиатской прародины. Ныне древних индоевропейцев ищут на юге Восточной Европы, на среднем и нижнем Дунае, среди земледельцев и скотоводов энеолита и бронзового века IV–III тыс. до н. э. Правда, есть видные индоевропеисты (Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов), которые по-прежнему локализуют прародину в Азии (от Малой Азии до Туркмении). Юг Восточной Европы и север Балкан они определяют как «вторичную прародину» (II, 28; 241).