Истоки славянской письменности

Тексты памятника говорят о том, что Киев основывался русами несколько раз. Впервые, согласно дощечкам 31 и 38А, его основал Кий, сын Ория, после переселения славян из Иньского края. Причём дощечка 38А уточняет, что тот, первый, Киев находился именно на Днепре. Локализовать во времени это событие весьма сложно. Но, судя по противоречивым указаниям самой «Книги Велеса», его вполне можно датировать первой половиной I тысячелетия до н. э. Дощечка 22 даёт возможность полагать, что Киев был основан только через триста лет после того Кия, который был сыном Ория («Кий-отец», как именуется он в тексте этой дощечки). И основал его, очевидно, тоже Кий, но уже другой (потому и название у города «Киев»). Можно думать, учитывая то, о чём говорит дощечка 15Б, что это был Кий — предводитель исхода славян с Карпат. Правда, в дощечке 15Б говорится, что, идя с Карпат, славяне не основали, а захватили уже существующий (основанный Кием-отцом?) на Днепре Киев. Выше отмечалось, что датировать Карпатский исход можно по-разному: V век до н. э., IV век до н. э. и II век до н. э. Соответственно, и второе основание (или завоевание уже существовавшего) Киева могло произойти в любой из этих трёх веков. Наконец, третий фигурирующий в текстах «Велесовой книги» Кий — Кий, водивший русов на болгар и живший, надо полагать, где-то в конце V — начале VI века н. э., также создал, согласно тексту дощечки 33, на днепровской земле город Киев. Можно с большой степенью уверенности предполагать, что это именно тот Кий, которого помнит «Повесть временных лет» как основателя Киева и могучего правителя, с которым считалась даже Византия. Кстати, Никоновская летопись содержит свидетельство о походе Кия на болгар (II, 28; 155). И именно опираясь на сообщение «Повести временных лет» и результаты раскопок на Старокиевской горе, в ходе которых было обнаружено городище, датируемое концом V–VI веками н. э., в 1982 году было решено отпраздновать 1500летие Киева. Но… Самое интересное, что археологические исследования показывают, что «Матерь городов Русских» действительно могла основываться несколько раз. На территории Киева и его окраин есть поселения и скифского времени (Хотовское и Ходосовское городища VI–V веков до н. э.), и зарубинецкого (рубеж н. э.), и раннесредневекового (II, 28; 239). Но в конце 40 — начале 50х годов Ю. П. Миролюбов не мог ничего знать об этом, ибо данные эти ещё не были известны науке. А о многих результатах раскопок он так и не узнал вообще, т. к. либо результаты не были опубликованы при его жизни, либо раскопки проводились уже после его смерти. Но как прозорлив он был, введя в текст своей подделки сообщения о нескольких основаниях Киева. И как гениально запутал хронологию лжепамятника. Так гениально, что она при всей запутанности всё-таки в ряде случаев вполне согласуется с полученными много лет спустя после фальсификаторских стараний Юрия Петровича научными данными.

Надеемся, вы уловили иронию последних слов. Да, в этом случае критикам «Книги Велеса» трудно выдвинуть какие-то аргументы. Как говорится, факты свидетельствуют сами за себя.

Не менее «яркие прозрения» посетили «фальсификатора» Миролюбова, когда он придумывал сюжеты, связанные с ещё одним городом русов — Голунью. Вообще «Книга Велеса» уделяет Голуни много внимания. О ней говорится в дощечках 17Б, 18А, 19, 22, 34, 35А, 36А, 36Б. Дощечка 22 сравнивает Голунь с Киевом, и сравнение это далеко не в пользу последнего: «Голунь была городом славным и триста городов сильных имела, а Киев-град имел меньше: на юге десять городов, и веси, и сёла немногие». Из текста той же 22й дощечки можно сделать вывод, что Голунь — это столица знаменитой Русколани: «Одна часть (славян. — И.Д.

) пошла в Голунь, там осталась, а иная — в Киеве-граде. Первая — это Русколань

(выделено нами. — И.Д.), а другая — киевляне…»

Дощечки 17Б, 35А и 34 содержат описания, которые позволяют составить некоторое представление о местоположении Голуни и её облике. «И то была Голунь, так как она в голой степи и лесу» (35А). «И та Голунь была поставлена кругом, который врагам тяжело одолеть» (17Б). «А Голунь-град был велик и богат, и враги шли на него, подожгли его, и стену сожгли» (34).