Историческая наука и человеко-общество-ведение: взаимосвязи

При этом неизбежно представление о том, что всякое осуществляемое людьми управление носит ограниченный характер и протекает в тех или иных объемлющих процессах, которые могут быть интерпретированы как объемлющий процесс прямого и опосредованного управления по отношению к любому ограниченному процессу управления, осуществляемого людьми. По существу такая интерпретация всякого управления, как процесса протекающего в русле объемлющего управления приводит к вопросу о характере иерархически наивысшего всеобъемлющего управления, т.е. к вопросу о бытии Бога — Творца и Вседержителя.

А если посмотреть в обратном направлении (т.е. от человеко-общество-ведения в прошлое), то представления о прошлом исторической науки, культивируемые в обществе, обусловлены во многом именно ответами на такого рода вопросы, данными либо прямо, либо в умолчаниях.

Сказанное о взаимо связях истории и человеко-общество-ведения означает, что история — наука социально значимая, и учебник истории должен быть полным и объективным. Но ещё более социально значимой научной дисциплиной является человеко-общество-ведение: в советском прошлом — «обществоведение»; «обществозание» — в нынешней России; философия истории — в терминологии науки досоветского периода.

Однако, поскольку человеческого общества нет без истории, то человеко-общество-знание без взаимодействия с исторической наукой существовать и развиваться не может; а его необходимость и значимость для личности и общества можно показать только изходя из анализа истории как таковой, и как научной дисциплины. Поэтому, хотя главной темой настоящей работы, является анализ школьного курса обществознания, первая глава посвящена исторической науке и её проблематике.

10 — 19 февраля 2004 г.

Приложения

1. Выдержки из директив Совета национальной безопасности США: 20/1 от 18.08.1948 г. “Наши цели в отношении России” и СНБ-68 от 30.09.1950 г.

Далее фрагменты этой директивы цитируются по книге Н.Н.Яковлева “ЦРУ против СССР” (Москва, «Политиздат», 1985 г., стр. 38 — 40 выборочно):

«Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум:

а) Свести до минимума мощь Москвы;

б) Провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России.

…Мы не связаны определенным сроком для достижения своих целей в мирное время.

…Мы обоснованно не должны испытывать решительно никакого чувства вины, добиваясь уничтожения концепций, несовместимых с международным миром и стабильностью, и замены их концепциями терпимости и международного сотрудничества. Не наше дело раздумывать над внутренними последствиями, к каким может привести принятие такого рода концепций в другой стране, равным образом мы не должны думать, что несём хоть какую-нибудь ответственность за эти события… Если советские лидеры сочтут, что растущее значение более просвещенных концепций международных отношений несовместимо с сохранением их власти в России, то это их, а не наше дело. Наше дело работать и добиться того, чтобы там свершились внутренние события… Как правительство, мы не несем ответственности за внутренние условия в России…

…Нашей целью во время мира не является свержение Советского правительства. Разумеется, мы стремимся к созданию таких обстоятельств и обстановки, с которыми нынешние советские лидеры не смогут смириться и которые не придутся им по вкусу. Возможно, что оказавшись в такой обстановке, они не смогут сохранить свою власть в России. Однако следует со всей силой подчеркнуть — это их, а не наше дело…

…Речь идёт прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом, военном и психологическом отношениях по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля.

…Не следует надеяться достичь полного осуществления нашей воли на русской территории, как мы пытались сделать это в Германии и Японии. Мы должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим.

…Если взять худший случай, то есть сохранение Советской власти над всей или почти всей нынешней советской территорией, то мы должны потребовать:

а) выполнение чисто военных условий (сдача вооружений, эвакуация ключевых районов и т.д.) с тем, чтобы надолго обеспечить военную беспомощность;

б) выполнение условий с целью обеспечить значительную экономическую зависимость от внешнего мира.

…Другими словами, мы должны создавать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:

а) не имел большой военной мощи;

б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира;

в) не имел серьезной власти над главными национальными меньшинствами;

г) не установил ничего похожего на железный занавес.

В случае, если такой режим будет выражать враждебность к коммунистам и дружбу к нам, мы должны позаботиться, чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом. Но мы обязаны не мытьём, так кaтаньем навязать их для защиты наших интересов».

Из Директивы СНБ-68 от 30.09.1950 г. (Там же, стр. 64, 65):