Исторический материализм

Переход к социализму означает, по выражению Энгельса, «скачок из царства необходимости в царство свободы». Этот скачок характеризует то новое содержание, которое приобретают общественно-исторические закономерности при социализме. Последнее не значит конечно, что социалистическое общество не подчинено экономической необходимости, не подчинено определённым экономическим законам. Но законы социалистической экономики уже не носят прежнего стихийного характера. Они становятся законами, которые во всё большей степени будут устанавливаться и применяться людьми с полным сознанием их необходимости. «Законы их собственной общественной деятельности, — говорит по этому поводу Энгельс, — которые до сих пор противостояли им как им чуждые и потому господствовали над ними, будут применяться людьми с полным пониманием дела и согласно с их собственными интересами

. Подчинение общественной организации, которая им до сих пор как бы навязывалась природой и историей, станет теперь их собственным свободным делом. Только тогда люди будут сами вполне сознательно творить свою историю, а приводимые ими в движение исторические факторы станут всё в большей и большей мере давать желанные для них результаты»[164]

. Контуры этой свободы намечаются уже в условиях переходной экономики, по мере того как в ней растёт плановое начало. План построения социализма является законом движения и развития переходной экономики, изменяющим соотношение между её укладами, обусловливающим единство производственных отношений в переходный период. План становится единственным определяющим моментом законов нашей экономики, формой дальнейшего развития экономической необходимости после вступления нашей страны в период социализма.

Развёртывание социализма должно привести к устранению товарного

производства, а вместе с ним ликвидировать господство продукта над производителем и овеществление общественных отношений, составляющие основу товарного фетишизма. «Общественные отношения людей к их работам и продуктам их труда, — говорит Маркс о социализме, — остаются здесь прозрачно ясными как в производстве, так и в распределении»[165]. Однако на настоящей ступени нашего развития преждевременно ещё говорить об устранении товарного производства и торговли. Советская торговля, коренным образом изменяясь

по своему социальному содержанию, представляет для нас метод, сохраняющий всё своё важное значение на ближайший период. Мы должны вести решительную борьбу с правооппортунистическим пониманием нашей советской торговли как торговли в буржуазно-нэпманском смысле и с «левацким» отрицанием советской торговли и противопоставлением ей социалистического плана и непосредственного продуктообмена. Советская торговля не находится в противоречии с планом, но, напротив того, предполагает и включает социалистическое планирование распределения и снабжения. Советская торговля должна подготовить все необходимые предпосылки для возможности организации в процессе дальнейшего развития социалистического общества прямого социалистического продуктообмена. Рыночная форма связи между органами социалистического хозяйства должна будет при этом сыграть немалую роль в создании форм социалистического распределения.

Маркс, Энгельс, Ленин никогда не рассматривали коммунизм как пустую абстракцию, как нечто «готовое», что рождается «сразу». Коммунистическое общество для них — не раз навсегда установленная, неизменная вещь, а нечто такое, «что постоянно меняется и прогрессирует». Они различают поэтому низшую и высшую фазы коммунизма. Развитие низшей фазы коммунистического общества есть, иными словами, построение полного социалистического общества. Вопрос о структуре этой низшей социалистической фазы коммунизма приобретает для нас сейчас большую актуальную важность. Сопоставляя особенности, обозначающиеся в нашей экономической структуре в связи с вступлением нашей страны в период социализма, с теми указаниями, которые делали по этому вопросу Маркс, Энгельс, Ленин, мы констатируем все основные черты, характеризующие дальнейшие этапы развёртывания социалистического общества.