Исторический материализм

Здесь ярко сказался дух политического компромисса, господствовавший в философии истории Гегеля, его колебания между буржуазной революцией и феодальной реакцией.

Но нужно отметить, что философия истории Гегеля, наряду с этими идеалистическими и реакционными моментами и вопреки им, содержала немало глубоких положений, способствовавших в известной мере подготовке материалистического понимания истории. Гегель подчёркивает значение экономики для исторического развития, роль в нём практики и техники, значение орудий труда, он выдвигает на первый план «географическую основу всемирной истории». Особенно важна самая его глубоко диалектическая постановка вопроса об истории как целостном и закономерном

процессе, в котором напряжение множества «мелких сил» порождает независимые от воли отдельных людей исторические события. Знаменитое положение Гегеля «всё действительное — разумно, всё разумное — действительно» также отнюдь не имело того реакционного смысла, какой ему приписывали многие современники Гегеля, видя в этом положении только философское освящение монархического деспотизма. С точки зрения Гегеля исторически «действительным» является лишь исторически необходимое: в таком смысле лозунг Гегеля приобретал совершенно иное, революционное значение. Это был вовсе не призыв к сохранению существующего строя, но, напротив того, требование изменения современного Гегелю «неразумного» общественного порядка, как не «действительного», во имя нового, исторически необходимого строя.

Материалистическое понимание истории выросло и закалилось в борьбе с гегелевским историческим идеализмом. Оно преодолело старую философию истории, которая заменяла действительную связь исторических явлений их вымышленной связью — всё равно, в форме ли разумного и нравственного «прогресса», или в форме развития «абсолютной идеи». Но марксизм никогда не забывал положительной исторической роли, которую в своё время сыграла старая философия истории. Совершенно иное отношение марксизма к современному кантианству и гегельянству в общественной науке. Современное неокантианство, отличающееся особенно ярко выраженным идеализмом в познании общества, играет глубоко реакционную и классово враждебную пролетариату роль. Оно отражает упадок и загнивание теоретического мышления буржуазии в период империализма, оно выражает стремление буржуазии отказаться от всякого признания наличия исторических закономерностей, поскольку такое признание может привести и ведёт к признанию неизбежной гибели буржуазного общества.

Прежде всего, для неокантианства характерен последовательно проводимый им отрыв логических форм познания от конкретной исторической

действительности. Буржуазные формы общежития — буржуазная собственность, буржуазное право, буржуазное государство — возводятся неокантианцами на степень некоторых вечных, априорных, логических «категорий». Например буржуазное право, согласно взглядам Р. Штаммлера, — это вечная необходимая форма «регулирования» всякой хозяйственной «материи», всякой экономической деятельности. В буржуазной политической экономии современное «социологическое» направление (Штольцман, Петри и др.) отрывает социальную форму от её материального содержания, оно выводит законы экономического развития капитализма лишь из одной социальной формы

, понимая под этой «формой» юридические сделки между собственниками товаров на рынке. Согласно исторической теории виднейших неокантианцев — Виндельбанда, Риккерта, Макса Вебера, у нас Петрушевского — изучение истории должно в корне отличаться от изучения природы. Явления природы могут быть исследуемы с помощью «генерализирующего» метода, т. е. метода обобщений; они исследуются с точки зрения вызывающих эти явления причин, путём выявления законов

развития природы. В истории же, по мнению неокантианцев, применим лишь «индивидуализирующий» метод. Исторические события якобы настолько отличны одно от другого, что здесь нельзя установить какие-либо повторения и выводить исторические законы. Эти исторические события могут поэтому только описываться, притом каждое в своей индивидуальности, в особых чертах, делающих его непохожим на другие исторические события. Явления общественной жизни рассматриваются неокантианцами лишь под углом зрения тех высших нравственных ценностей и целей, тех идей культуры, которые якобы находят своё воплощение в этих исторических явлениях. Таким образом, неокантианство вовсе отрицает исторические законы и предлагает нам довольствоваться эмпирическим «описанием» разрозненных, обособленных друг от друга исторических событий. Причинное изучение истории и общества заменяется их этической оценкой.