Исторический материализм

Вопрос об относительной самостоятельности идеологий может быть правильно понят лишь в том случае, если мы будем исходить из общественного разделения умственного и физического труда, характерного для классового общества. «Общество, — говорит Энгельс, — порождает известную общую функцию, без которой оно не может обойтись. Предназначенные для этого люди образуют отрасль разделения труда внутри общества. Вместе с тем они приобретают особые интересы также и в противоположность тем, кто их уполномочил, они становятся самостоятельными по отношению к ним»

[349].

Классовые идеологии возникают в результате развития классов и классовой борьбы, которая влечёт за собою также и общественное разделение труда по линии умственного и физического труда. «Разделение труда, — указывает Маркс, — становится действительно разделением труда лишь тогда, когда наступает разделение материального и духовного труда». С этого момента сознание может действительно вообразить себе, что оно нечто иное

, чем сознание существующей практики. C того момента, как сознание действительно начинает представлять что-нибудь, не представляя чего-нибудь действительно, с этого момента оно оказывается в состоянии освободиться от мира и перейти к образованию „чистой теории“, теологии, философии, морали и т. д.»[350]. B классовом обществе развитие этих идеологий как бы отрывается от порождающих их материальных причин, и идеологии фактически обособляются в относительно самостоятельные области. Это обособление не создаёт конечно действительной полной независимости сознания от бытия, но оно приводит к относительной самостоятельности в развитии идеологии. Всякая надстройка и идеология «в силу присущей ей или, вернее, однажды полученной, постепенно развивающейся самостоятельности»

(Энгельс) получает свой относительно обособленный характер.

Изменения и перевороты в экономике совершаются, как мы уже отмечали, одновременно с изменением в надстройках и в идеологиях. Относительная самостоятельность идеологии проявляется в том, что например изменение и развитие философских систем и направлений, определяясь в конечном счёте уровнем развития экономического базиса, в то же время зависят и от достигнутого уже уровня развития самой философии, а также от политических и других идеологических особенностей страны и эпохи, в которых эта философия развивается. Эту относительную самостоятельность идеологии Энгельс иллюстрирует на примере развития философии следующим образом: «Как особая область

разделения труда философия каждой эпохи располагает в качестве предпосылки определённым мыслительным материалом, материалом, который передан ей её предшественниками и из которого она исходит. От этого получается такое явление, что страны экономически отсталые могут играть в философии руководящую роль: Франция в XVIII в. по отношению к Англии, на философию которой французы опирались, а затем Германия по отношению к первым двум. Но как во Франции, так и в Германии философия и всеобщий расцвет литературы явились в ту эпоху результатом экономического развития».

Из сказанного Энгельсом вытекает, что все особенности, зигзаги развития и сам расцвет философии в Германии, в то время как Германия экономически была отсталой страной (начало XIX века: Кант, Гегель, Л. Фейербах), не могут быть выведены непосредственно лишь из одного экономического развития Германии. Без понимания того, что, раз возникнув, всякая идеология обладает известной относительной самостоятельностью, которая лишь в конечном счёте может быть объяснена экономическим развитием, — без этого нельзя понять своеобразия идеологического развития в классовом обществе. Для бесклассового социалистического общества вопрос этот представляется по-иному.

Отделение умственного труда от физического в классовом обществе и преобладающая отсюда относительная самостоятельность идеологий ведут к тому, что идеологии в классовом обществе, в сознании его идеологов превращаются в совершенно самостоятельные сущности.