Истории Горюхина

Я был очень дружен с никогда не унывающим Валеркой, который еще не знал, что через десять лет утонет в протекающей недалеко от нашего дома реке Белой, поэтому спрыгнул с прадедовского колена, сказал, что сегодня больше слушать родовую историю не могу, потому что чрезвычайно проголодался, хочу спать и у меня сильно болит живот.

Не успел Константин Иванович проскрипеть что-то о вырождении рода Горюхиных, как я уже пулял во дворе из указательного пальца во врагов нашего социалистического отечества.

История 3

– Прадед! – дернул я прадеда за страшную бороду. – Хватит сидеть с закрытыми глазами и посапывать, давай рассказывай, зачем кержаки под Уфу перебрались, а то на улице дождик и делать совершенно нечего.

– А? – приоткрыл Константин Иванович глаза. – Егорка? А я думал, ты мне снишься. Ну, лезь на коленку. Дело было так. Задумали горюхинцы из Подкатиловки двинуть куда-нибудь, потому что ну какое житье с этими полоумными Хлестаковыми? А поблизости только Белебей, не намного больший Подкатиловки, и за сто верст от него портовый город Уфа, на пяти реках стоящий.

– Откуда столько рек, прадедушка? – как обычно, выражаю скепсис.

– И чему вас в детском саду учат? – качает головой прадед. – Загибай пальцы: Белая, Уфимка, Дема, Сутолока, Шугуровка.

– Вона как!

– Вот и задумались мы тогда о переезде, и, может, до сих пор бы думали крепким кержацким умом, но случилось молодой жене Ивана Александровича Хлестакова Марье Антоновне рожать. А хоть была она вся в своего папашу, Антона Антоновича Сквозник-Дмухановского, бабой ширококостной да в бедрах несоразмерной, все равно решили Хлестаковы на всякий случай вызвать уфимского акушера Беляева, человека очень своим ремеслом увлеченного, слава о мастерстве которого простиралась до самой нашей Подкатиловки.

– Разумное решение, – одобряю Хлестаковых и плету в прадедовской бороде тонкую косичку. – И что акушер, неужто заодно и горюхинцам помог?

– Ты, Егорка, словно таракан на сковородке. Ты не спеши, дальше слушай. Надо сказать, что Беляев и сам был недавно женат, а жена, ввиду специфики профессии мужа, очень ревновала его к пациенткам и потому всюду своего мужа сопровождала. Так и оказалась в нашей деревне чета Беляевых. Марья Антоновна к их приезду благополучно опросталась очень шустрым и веселым мальчиком, который, как уверяют свидетели, по семейной традиции взял и тут же соврал. Но бог с этими Хлестаковыми, не об них наше шежере. Во время праздничного ужина в честь вышесказанного старосте нашей общины Трифону удалось переговорить с супругой Беляева. Женщина она была очень молодая, но необычайно начитанная, поэтому верила во все мистическое, потустороннее, нетрадиционное, и ничего удивительного, что она с легкостью вняла истине нашей единственно верной веры – аввакумовской. Пообещала Трифону, одним словом, похлопотать перед большим начальством, чтобы нас поближе к Уфе перевели, чтобы сподручнее было проводить время в благостных молитвах да постах очищающих.

– И что, перед самим губернатором за нас слово молвила? – расплетаю косичку в бороде деда.

– Губернатором! – усмехается Константин Иванович, вытягивая свою бороду из моих рук. – Бери выше! Ладно, трапезничать пора. День сегодня постный, манной каши для тебя у меня нет, поэтому дуй домой, потом как-нибудь дорасскажу.

История 4

Настроение у меня было приподнятое, я только что поколотил Саньку Шеклейна из тридцать второй квартиры за то, что тот обидно обзывался и беспрерывно дразнился. Уверен, Санька надолго запомнил мою взбучку, а может, и до сих пор помнит. Нет, впоследствии в Израиль он не уехал – в тюрьму сел. Наверное, и сейчас сидит, детство наше беззаботное вспоминает. Хотя куда это я? Настроение у меня было приподнятое…

– Прадеда! Прабаба! – кричу громогласно. – Здрасьте, я к вам в гости пришел!

– Тише, Юрочка, тише, – Татьяна Александровна меня успокаивает.

– Чего орешь, Егорка? – Константин Иванович осаживает.

Осаживать-то осаживает, а сам слезинку платочком вытирает.

– Кто тебя, прадедуля, обидел, отчего плачешь? – опешил я и на шепот перешел.

– Вот приболел, а эти изверги мне укол унизительный сделали, словно мальчишке вроде тебя.

– Что, в первый раз за девяносто девять лет?!

– В первый, – опять Константин Иванович платочек к глазу подносит.

Чтобы отвлечь патриарха рода от боли и унижения, перевожу разговор на старую тему:

– А кого все-таки попросила жена акушера Беляева, чтобы горюхинцев к Уфе поближе перевели?

– Кого-кого – царя!

– Да ну! – я аж подбородком повел, плечики приподнял. – Какого царя, прадедуля? В нашу губернию только Ленин к Крупской приезжал!

– А как же Александр Павлович? А?! – топнул ножкой Константин Иванович; хорошо, что я в этот раз на маленькой табуреточке сидел, а то бы слетел с коленки.

– Номер один, отцеубийца который? – ставлю сразу все на свои места.

– Да, грехов много было на нем… Но слушай. За год до смерти, осенью 1824 года задумал Александр I по России поездить, проведать, как народу живется. Много где побывал, весь Урал объездил и 28 сентября прибыл в Уфу.

– По старому или по новому стилю?