Истории из предыстории. Сказки для взрослых

Прежде всего он сделал два основных вывода: во-первых, опасность подстерегает тебя не с той стороны, где кричат и шумят, а, наоборот, где тихо, и, во-вторых, люди предупреждают о ней звуками рожка. Если эти звуки нарушают тишину, это значит, что люди приготовились убивать.

И как только Гаэтан пришел к такому заключению, он больше не летал, а глядел в оба. Завидев собаку, он отрывался от земли на метр, перелетал через ее голову, но всегда под прикрытием стеблей кукурузы или ветвей, а когда показывались загонщики, он бежал им навстречу, и ему удавалось прошмыгнуть между ногами и палками, но никогда он не бросался назад, где поджидали люди с ружьями!

А на земле он даже позволял себе роскошь наблюдать, кто как стреляет, и научился отличать опытных стрелков от дилетантов. И, узнав людские повадки, в глубине души уверился, что людям далеко до фазанов: если бы фазаны охотились на безоружных людей, то ни один бы живым не ушел.

Об этом он толковал как-то вечером на рисовом поле своему другу Итало, одного с ним выводка, и молодой зайчихе, случайно оказавшейся в их компании. После невероятно напряженного дня в заказнике «Прекрасное око» воцарилось спокойствие. Правда, то был покой, пронизанный горечью; опустившийся после захода солнца туман, хриплые крики уток на озере придавали тишине нечто зловещее. И недаром: ведь не было в заказнике ни одного семейства, которое не оплакивало бы своих убитых; единственными, кто не подводил скорбных итогов дня, были чирки и нырки: они всем скопом снялись и на время покинули это печальное место.

Даже кулики, ищущие корм на рисовом поле, как будто утратили свои всегдашние амбиции, размышляя о том, какой тяжелый удар был нынче утром нанесен их честолюбию; теперь уж у них духу не хватало высмеивать медленный и незатейливый лет фазанов, так как их собственный стремительный замысловатый зигзаг не смог спасти их от смерти и под навесом возле охотничьего домика, среди вывешенных напоказ трофеев, было немало и их, куликов.

Гаэтан, прятавшийся в кустах, тоже захотел взглянуть на этот натюрморт перед красным домиком, и от такого зрелища у него мурашки по спине побежали. Он подошел ближе; птицы рядами свисали с крючьев, разделенные по классам и отрядам: прежде всего бекасы, как самая почетная добыча, потом их сородичи, а потом уж утки, чье мясо имеет соленый и морской привкус.

Там, за стеклами, Гаэтан увидел, как охотники, сняв куртки и разомлев от тепла, смеялись и закусывали. Он содрогнулся от ужаса и бессильной ненависти. Среди жертв Гаэтан узнавал товарищей по вольере, в том числе бурого, который учил его летать; мысленно он вернулся к счастливой и беззаботной летней поре, когда самцы с гордостью глядели в лужицы на свое яркое оперение, когда и «Прекрасное око» было зеленым раем. Вернее, не было, а казалось…

Сквозь стекло он вдруг встретил взгляд двух глаз, увидел нос, усы и пасть, в которой между зубов торчал кусок колбасы.

— Глядите-ка, фазан с голубым хвостом!..

И тут же несколько пар глаз уставилось в окно.

— И в самом деле!

— Да еще с желтой шейкой!..

Гаэтан несколько секунд выдерживал их взгляд, потом с достоинством, не спеша скрылся в лесу. Куда торопиться: ружья в кожаных чехлах были свалены в кучу на веранде, а патронташи лежали в противоположном углу. Зайдя в чащу леса, он даже рискнул долететь до рисового поля.

— А тебе как удалось выбраться? — спросил Гаэтан друга.

— Сам не знаю, — ответил Итало. — Увидел ружье — да как припущу! Вот, гляди, дробью полхвоста оторвало.

— Благодари фортуну, что тебе попался мазила, — заметил Гаэтан. — Не то бы ты с нами сейчас не разговаривал.

— Да, — согласился Итало. — Летай как можно выше и быстрей да надейся, что охотник промажет, — вот и вся наша фортуна.

Гаэтан усмехнулся.

— Как можно быстрей, говоришь? Чтоб раньше других на дробь нарваться?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Хороший охотник целит не в тебя, а в небо. Перед тобой. И дробинки тебя не настигают, а поджидают.

Итало удивленно взглянул на него.

— Да ну?

— Чтобы определить твою скорость, охотнику достаточно одной секунды. А ты должен заставить его поверить, что летишь быстро, и внезапно замедлить полет… Охотник знает, что ты летишь по прямой. А ты обмани его — то поднимайся, то опускайся.

— Но ни один фазан так не летает! Так летают только перепела и кулики, — возразил Итало.

— Нужно научиться, — ответил Гаэтан. — К примеру, ты летишь прямо на него, он будет стрелять вверх, а ты ныряй вниз. Даже если тебе кажется, что дело гиблое, все равно не отчаивайся, сделай так, чтобы оказаться между ним и загонщиками или другими охотниками. И он не станет стрелять — побоится задеть их.

— И тогда мы будем в безопасности?

— Нет. В безопасности мы будем, если вовсе разучимся летать, — заявил Гаэтан.

— Да это все равно что заставить зайца подняться в воздух.

— Знаю. Но, чтобы выжить, мы должны забыть, что у нас есть крылья.

— Может, ты и прав, но мне это не по душе, — заключил бурый фазан Итало. И ушел, гордо помахивая обрубком хвоста, отчего величавая его поступь становилась нелепой и комичной.