Истории медсестры. Смелость заботиться

Астма – коварная болезнь. Угрожающая жизни астма имеет некоторые особенные симптомы, и неспособность говорить связными предложениями является одним из них, но в случае Бреды это невозможно оценить. Однако ее губы синеют – это тоже признак смертельной угрозы. Нельзя терять ни секунды: любые процедуры будут почти невозможны, если мы не установим с ней контакт. Я отхожу от кровати, потому что меньше всего Бреде нужен еще один незнакомый человек, усиливающий тревогу. На пациентку тяжело смотреть. Ей, должно быть, так страшно, ей трудно дышать, она лежит в незнакомом месте в окружении людей в масках и комбинезонах, защищающих себя от ее плевков и не понимающих, как с ней общаться. Даже сейчас меня, опытную медсестру, астма пугает больше, чем большинство других болезней. Когда люди говорят «астма», они подразумевают максимум небулайзер. Но не медсестры. Я ухаживала за разными пациентами с этой болезнью: от толстых, счастливых, хрипящих младенцев, смеющихся при виде небулайзера, до подростков, которые умирали, несмотря на все наши усилия. У одного из них воздух попал туда, где его не должно было быть – ужасная вещь, называемая подкожной эмфиземой. После того, как он умер, я попыталась «сдуть» воздух вручную, чтобы родители узнали парня. Его кожа издала шипящий, потрескивающий звук, как фантик от конфеты. Я помню, как хотела избавиться от всего этого воздуха, чтобы родителям не пришлось переживать ужас этого шума и ощущений. Но его мама кричала и стонала так громко, что ничего не было слышно. И я поняла, что эти звуки все равно бы ничего не поменяли. Они потеряли сына, ничто в мире не могло заставить их чувствовать себя хуже. «Астма, – сказал мне его отец. – Это была просто астма и вирусная инфекция легких».

Я бегу в отделение неотложной помощи, ведь знаю, что там есть комплект EZ-IO. Этот инструмент, разработанный военными для солдат, которым оторвало конечности, просверливает кость и за считанные секунды обеспечивает внутрикостный доступ. Его можно применять, даже если пациент находится в сознании, хотя я бы не стала. Несмотря на заявления о том, что это не больно, первое введение физраствора будет мучительным. В наших костях есть какое-то подобие сетки, и сверло ее не задевает, в отличие от жидкости, вливание которой будет ощущаться. Но Бреду надо спасать. Все в отделении неотложной помощи находится за стеклом и требует кода, прямо как торговый автомат, и мне требуется несколько минут, чтобы найти штатного сотрудника, который может дать мне доступ. Я бегу обратно в палату так быстро, как только могу. К тому времени, как я вернусь, мое сердце будет почти выскакивать из груди. Я хочу помочь, но чувствую себя бесполезной. Продолжаю думать о мальчике, которого мы не смогли спасти, вспоминая ощущение его кожи, шум и треск.

Как оказалось, помимо EZ-IO

у Бреды был еще один неожиданный спасательный круг – медсестра, работающая с пациентами, неспособными к обучению. Таких называют «специалистами по поведению в обществе». Бернадет дала медсестрам ее план, в котором подробно описывается, что может помочь во время эпизодов проблемного поведения. Когда я вернулась, с ней уже связались, чтобы сообщить о госпитализации Бреды, и медсестра озвучила этот план. Я просматриваю документ, пока мы ждем анестезиолога, и выясняется, что Бреда ненавидит яркий свет. В темноте она чувствует себя в безопасности. Как только мы гасим свет, Бреда перестает плеваться. Она наклоняется вперед, опираясь на вытянутые руки, и ее дыхание становится более эффективным. Это небольшая перемена, но она сохранит ей жизнь, пока не прибудет анестезиолог, который скромно называет себя «газовой женщиной». По правде говоря, я считаю ее одной из самых надежных и опытных специалистов. Я чувствую, как замедляется сердцебиение, пока Бреду везут в операционную для интубации. Несмотря ни на что, она выживет. Я сижу с Бернадетт, и она опирается на мое плечо. Она не плачет. Она больше не плачет.

– Ты такая смелая, – говорю я, и Бернадетт поворачивается ко мне, как будто я сказала какую-то глупость.

– Я совсем не смелая. Вот моя сестра – она смелая. Она вдохновляет меня продолжать жить, – она смотрит на дверь, – без нее меня бы уже не было.

* * *

Даже самые трудные жизни часто полны любви и смеха.