Истории мёртвой зимы

Он хотел добавить ещё какую-нибудь ремарку, чтобы сильнее уязвить своего бывшего соперника, но в этот момент за их спинами взревел мотор генератора. Из кузова поднялась тёмная фигура в сварочной маске, массивных варежках и с компактным инвертором, висящем на перекинутом через плечо ремне. В этом облачении, подсвеченная языками бушующего за грузовиками пламени, хрупкая Валентина выглядела поистине инфернально. Проверив, насколько легко разматывается за ней провод, она уверенно спрыгнула в снег.

— А вот и тётя Валя, — с усмешкой прокомментировал Лёня, когда девушка поравнялась с парнями, а после громко крикнул Фаготу. — Идём внутрь!

— Понял! — отозвался росгвардеец и, поплескав напоследок ещё немного бензина в наступающих из леса мертвецов, тоже догнал ребят.

— Ну, что, тёть Валь, дамы вперёд? — повторил Леонид.

— Ещё раз назовёшь меня так и этот электрод окажется у тебя в жопе, дорогой Леонид Ильич…

— А почему «тётя Валя»? — не понял ещё не оправившийся от шока Петров.

— Совсем ты оторвался от культурных кодов, ИстФак… — покачал головой Фагот. — Это ж раньше была такая ведущая передачи «Спокойной ночи, малыши». Посмотри. Просветись. Тебе по возрасту.

— Интег’есно, что вам по возг’асту?! — возмутился в ответ историк, но Валя прервала перепалку, слегка растолкав парней, и сделала пару шагов в сторону.

— Так! Ладно, малыши… Глазки закрывай. Баю-бай!

Девушка подняла электрод, который держала в правой руке, и, слегка стукнув им по обрезку металла, зажатому в левой, зажгла между ними электрическую дугу. Пространство вокруг наполнилось треском и осветилось вспышками ослепительно-белого света. Зомби в радиусе пяти метров тоже повалились на землю.

— Работает! — обрадовался Фагот. — Ну вы головы, ребята! Не зря мы гену прихватили.

Разбрасывая снопы искр и аккуратно подтягивая за собой провод, Валя двинулась к зданию института. Все остальные последовали за этим гигантским бенгальским огнём, щурясь и наблюдая, как слева и справа, напоровшись на невидимую электрическую преграду, мертвецы вновь становятся мёртвыми. Но если те, что толпились на заснеженной парковке, сейчас не выглядели угрозой, то штурмующие стены продолжали с невиданной ловкостью лезь вверх, то и дело пытаясь раздолбить окна, чтобы попасть внутрь. Сквозь залепляющий глаза снег Лёня сумел разглядеть какое-то человеческое движение на фоне хмурого неба и нескольких мертвецов с двух противоположных сторон добравшихся уже до уровня технического этажа. Парень сделал пару неудачных попыток выстрелить в зомби-альпинистов, но быстро понял бесполезность этой затеи. Мертвецы один за другим перелезали через парапет и оказывались на крыше. «Неужели крепость пала?»— подумал Леонид, но в следующее мгновение над институтом зажглась вспышка, в сотни раз ярче сварочного аппарата в руках Вали. Настолько, что все люди поспешили прикрыть глаза руками. С диким грохотом небо над их головами несколько раз рассекли широкие зигзаги молний. В нос ударил насыщенный запах грозы. Как мощный, но короткий заряд дождя, раздался шум от падения тысяч человеческих тел. И всё стихло. Стих даже пронизывающий холодный ветер. И только крупные снежинки продолжили плавно спускаться с проясняющегося тёмного неба.

Валентина медленно сняла с головы защитную маску и, облегчённо вздохнув, тихо проговорила:

— Спокойной ночи, малыши…

Глава 34. Дорогие останки

в которой большинство героев наконец-то может отдохнуть и заняться любимым делом: научной работой, ненаучной лапшой, толкованием снов и прочими преинтересными вещами. И только Фагот предпочитает здоровый сон

В просторном кабинете было тихо, тепло, пахло вермишелью быстрого приготовления, ароматными копчёностями и растворимым кофе с не менее растворимыми сливками, от чего даже между старых письменных столов и металлических складских стеллажей почему-то становилось совсем спокойно и уютно. Пользуясь этой долгожданной передышкой, все собравшиеся старались отдохнуть и по большей части молчали. И только Толян пребывал в каком-то возбуждённом состоянии. Словно не находя себе места, он беспрестанно метался по помещению, то присаживаясь возле кого-нибудь на стул, то вскакивая с него, то вдруг выглядывая в окно, при этом что-то бормоча или восклицая.

— Ну, ничего! Ничего! Теперь-то мы им покажем. Пусть только попробуют завтра сунуться. Теперь-то мы можем!