Истории одной ночи

– Ладно, расскажу тебе, что это. Вот этот здоровяк на реке, утопил он эту девочку из-за наследства. И сам потом сдох в этом же озере. Теперь вот здесь. Спасает её каждый день, всё вину перед Господом исправить хочет. Красноармейца этого нашли недавно, вот тоже ко мне попал. НКВДшник – столько людей на тот свет отправил, что… ой, говорить не охота!

– Дядь Мить, мы живы?

– Да, мы живы. Ты да я. Сидим тут вместе с проклятыми Богом скелетами!

– Мне кажется, ты их делаешь лучше… читая молитвы.

– Может быть, ты и прав, – дед Матвей встал, подошел к камину и бросил в него ещё одно полено, которым тут же увлекся огонь. Затем вернулся в кресло и набросил на себя одеяло.

– Ты знаешь, времени нет, это доказал ещё Эйнштейн. Прошлое так же реально, как и настоящее. Вот только где оно? Оно здесь. Я вообще не знаю, где мы находимся. Бог не даёт ответы на все вопросы, чтобы ты мог куда-то расти, к чему-то стремиться. Я не знаю, где мы, не спрашивай. Да, твоя…

– Люся? Что с ней? – встрепенулся Алексей.

– Лежи спокойно, не вскакивай, ты не зря её ревновал, умерла в постели со своим любовником. Он её до смерти… того…

– Люська, Люська, она любила это дело, – запричитал Алексей.

– Выпьем? Тебе не помешает.

Алексей криво улыбнулся.

– Закрой глаза, – сказал дядя Митя.

Алексей закрыл, а когда открыл, увидел накрытый стол. Он потихоньку встал с постели и перешёл к столу.

– Дядь Мить…

Дед Матвей опять не дал договорить.

– Я не рассказал тебе, зачем я здесь, – тон его немного изменился и стал грустнее. – Я её жду. Она придет сюда… Сорок лет прошло, а всё никак не могу её забыть. Эх, да ладно, давай сменим тему.

Дед Матвей налил ещё своей волшебной водки, и они отвлеклись от грустных раздумий. Дед опять шутил, вспоминал какие-то байки.

– Эх, Ляксей! Машку сегодня примешь?.. Стриптиз хочешь?

– Дядь Мить, о чем базар, – заулыбался Алексей, разведя руки в стороны.

Откуда ни возьмись появился шест. На нем повисла голая Маша и под крики деда «Маня, жги» начала вытворять такое…

Так они просидели почти полночи. Дед Матвей попрощался и пошёл к себе.

– Как думаешь, я ещё ничего?– с этим вопросом дед Матвей пришёл к Алексею ранним утром. Солнце уже светило во всю. Алексей открыл окно, и морозный запах зимы вошёл в дом. Дед стоял в дверном проёме и улыбался. Побритый в кои-то веки, одетый в старую, но чистую белую рубашку, причёсанный (две волосины в два ряда) и довольный.

– Умерла она, – довольный, проговорил он. Сейчас в гробу лежит перед домом. Ничего, ещё часа два, и будет здесь. И будет моя. А пока пущай там погрустят о ней, споют на поминках, поплачут… Но потом, – выражение лица дяди Мити резко изменилось, – потом она – моя! Уж я с ней! Здесь, на каждой койке! Нагоню прошлое!

Алексей при этих словах аж шарахнулся.

– Ну, знаешь, дед Матвей, я слушал тебя всю дорогу… но теперь… – и вдруг, как гром среди ясного неба, пронзила догадка: – Ты… ты ведь умер… умер, да? – часто дыша, выдавил он и стремглав кинулся из избы.

Не помня себя Алексей забежал в дом к деду Матвею. Так и есть, тот сидит там же, в кресле у камина, где сидел вчера. Так и умер в кресле, закутанный в одеяло. А этот… кто же этот, бритый в рубашке?

Когда он вернулся к себе, дед Матвей всё так же стоял в дверном проеме, ожидая возвращения Алексея.

– Ну, прибежал? Глупый ты. Потому что молодой. Ну какая разница, мертв я или жив? Это всё одни слова. Главное, что рядом будет она, и не семьдесят, не восемьдесят лет… а вечность! Вот что главное, когда есть любимый человек! Ляксей, не плачь!

Слёзы текли самопроизвольно: психическое напряжение последних дней дало себя знать. Пытаясь совладать с собой, Алексей посадил деда в кресло. Затем всё-таки взял себя в руки, улыбнулся деду и решил помочь ему выглядеть на все сто: подправил его неумелое бритьё, надел на него свой костюм, что брал в дорогу, и галстук с белой рубашкой.

– Ну, всё, Ляксей, тебе пора! – серьёзным тоном сказал дед Матвей. Они обнялись. Алексей вышел и направился к машине, а дядя Митя остался провожать его взглядом, стоя у дороги. Внезапно Алексею сильно захотелось оглянуться, и…

Кругом была весна, только входящая в свои права. Пели птицы, лучи солнца еле ласкали, но ещё не грели. На дороге стоял дед Матвей в образе двадцатилетнего юноши с русыми волосами, в стильном костюме зелёного цвета. В руке – букет цветов, а рядом – она, в летнем бежевом платье.

Красивее женщины Алексей так потом и не видел за всю свою жизнь.

Он сел в машину и снова взглянул на дорогу: снег, метель… – включил дворники и прибавил скорость. В папке на соседнем сиденье, как он и думал, оказался отчёт о малой народности, написанный дедом Матвеем, но аккуратным почерком Алексея. А в конце отчёта – приписка уже другим почерком:

– А вообще, херня это все, Ляксей. «Мимо окон сельсовета» – вот это жесть! Вот он, народный фольклор!

Зимний сон