Истории, пожалуй, круче, чем у Вашего браузера. Сборник рассказов

– Позволь сообщить странный, недоступный мужской логике факт, подтвержденный опытом и убийственной повторяемостью. Женщины, как ни удивительно для тех, кто не знаком с проблемой, обычно не протестуют, если ты – взявшийся за нее фотограф, уверенный в том, что делаешь – приступаешь к изображению на полотнах вечности не одних только призывно приоткрытых губок, не одних лукавых намекающих глаз, а если начинаешь снимать не столько лицо… понимаешь?.. – он подмигнул по-приятельски, заканчивая фразу с плотоядной усмешкой и обрисовывающим жестом рук, – сколько искушающий тыл. Повторяю, чтоб дошло и запомнилось, как школьное правило: что бы ни воображали мужики насчет недоступности своих скромняшек, эти недотроги не возражают и не возмущаются, если от съемок лиц ты восхищенно перейдешь к изображению их пятых точек. Большинство, если не каждая – втайне, конечно – гордятся своим реверсом и не меньше смазливой мордашки пестуют косметикой, упражнениями, массажем и соляриями. Вплоть до липосакций и прочей хрени под хирургическим ножом. Усек?

Его взгляд прожег насквозь, как непогашенный бычок клеенку. Влад снова промолчал.

– Скажу больше, – оратор вошел в раж, – им это нравится. Как и нам – тем, кто снимает. И тем, кто смотрит. На результат. Потом. Или сразу. Охотнее всего преподносят себя убежденные в собственной неотразимости – убежденные зеркалом или нами. И чем больше убеждены, тем свободнее перед объективом, тем больше себе – и нам – позволяют. Гм. Снимать.

Новый неприятный смешок резанул по ушам.

Теперь мастер говорил по существу, но не то, что хотелось Владу, и не так. Панибратский тон не обманывал, профессиональные «шутки» не веселили. И фотограф словно забыл, что разговаривает с мужем одной из тех, кого с презрением называл «они».

Всех под одну гребенку. Возможно, на то были причины. Большой опыт. Съемок. Разного вида. Но опыт однообразный, а Влад находился по эту сторону баррикад. Аристарх Алексеевич, кажется, не видел проблемы. С высоты положения – по сравнению с Владом, жалким женатым недотепой, пришедшим просить милости и поделиться великими тайнами – он продолжал, распаляясь в совмещении мыслительного и питательного процессов:

– Главное – получить согласие женщины на съемку любого вида, далее все просто, если происходит грамотно и технично. Важно не отвлекаться на постороннее, говорить только о ней, сыпать комплиментами, не останавливаться. Модель даже не поймет, как же случилось, что стоит в странной позе, и пока сообразит, в какой момент дело и она повернулись таким образом, результат достигнут: можно улыбнуться и прощаться – с ней либо с фотоаппаратом. Некоторые семейные пары именно за этим начинают канитель со съемками, фотосессия без одежды – повод, чувственный толчок, игра перед другим, еще более интимным. – Вступать в ненужный спор не хотелось, Влад промолчал. А из собеседника слова сыпались как из сломавшегося рога изобилия: – Люди любят играть в игры, обычно это схватка двух полов, что сходятся в поединке за удовольствия. Но бывают и варианты. Наш брат фотохудожник – прямое тому подтверждение, которое на равных участвует в задумке и реализации. Могу такого рассказать… Ограничусь навеянным жизнью убеждением: существование женщин и вкусной еды свидетельствует, что Бог существует и любит нас.

Аристарх Алексеевич поднял бокал, вскинул его ввысь, словно чокаясь с Богом, и залпом выпил.

– Подытожим. Если ты начинающий, – продолжил он, когда кадык дернулся последний раз, – если еще ничего не пробовал – кстати, не обижайся на «начинающего», возраст и постельный опыт роли не играют, я о другом – то начинать, конечно, надо с простейшего. Супруга стесняется раздеться перед камерой? Начинай издалека, как я объяснял. Не хочет экспериментов? Не верь, хочет, но смирись, что понадобятся время и терпение. Боится приоткрыть бездушной технике грудь? И не надо, потом сама откроет, начни с другой стороны.

В очередной раз наполнив стакан из высокой бутыли, фотограф посмотрел сквозь него на свет, долго вертел, как бы примериваясь, потом вздохнул… и неожиданно отложил, вернув на место, а рука вновь взялась за вилку. Затем Аристарх Алексеевич как бы вспомнил про Влада.