Истории СССР (СИ)

Советские кинотеатры ломились от зрителей на фильмы про разведчиков и чекистов с давних времён (Подвиг разведчика, Над Тиссой, Щит и меч), но апогея зрительский интерес достиг на издёвке Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука». Смысл фильма заключался в том, что «зоркие» чекисты разгадали замысел барыг и спекулянтов переправить через границу в СССР драгоценные бриллианты в загипсованной от перелома повязке спекулянта. Никита Михалков снял два фильма про чекистов — «Свой среди чужих, чужой среди своих» и «Раба любви». Вы думаете он не подружился на всю жизнь с консультантами из КГБ СССР?

Галина Вишневская рассказывала честно, как, работая в Большом театре, её завербовали «стучать» на своих сослуживцев. Тот, кто не соглашался сотрудничать с КГБ, резонно считался врагом народа. Молодой ленинградский артист с Васильевского острова, мой сосед, земеля Жора Жжёнов проиграл в карты американцу в поезде «Красная стрела» и по доносу товарищей был арестован. Получил десять лет лагерей. Видимо от сотрудничества с КГБ отказался. Срок тянул в Норильске. Потом мы вместе работали на Ленфильме, где директором одного из фильмов был весёлый человек Юрий Джорогов, служивший начальником лагеря в Норильске, в котором и сидел Георгий Жжёнов. Весёлая собралась компания.

Александр Солженицын был во время войны разведчиком, арестован и осужден. Правительством Хрущёва Н.С. был опубликован его «Один день Ивана Денисовича», но при Брежневе Л.И. бывший разведчик впал в немилость, жил на даче у Ростроповичей, а потом в 1974 году был изгнан из СССР и принят на Западе, как политзаключённый. Все советские люди его гневно осуждали. Надеюсь, что и студент ЛГУВова Путин, готовивший себя к службе в КГБ СССР — тоже.

В свои двадцать лет я был уверен, что в нашей стране нет красивее города, чем Ленинград. Широкая Нева, стройные набережные, широкие площади, скверы и сады и даже укромные улочки с проходными дворами пленяли воображение. Сравнить было с чем. К этому времени на спортивные соревнования по самбо я выезжал в Москву, Душанбе, Тбилиси, Таллин, Ригу, Нижний Тагил, Пермь, Красноярск, Новороссийск, Одессу… Нет, красивее родного Ленинграда — города в стране не было. Может быть там, за границей? Но за границей я ещё нигде не был, и мог довольствоваться только слухами о прекрасном Мадриде, древнем Риме, белокаменном Лиссабоне, дыбящемуся к небу Нью-Йорке, танцующем разноцветном Рио де Жанейро и прочих заморских прелестях. Мечта о Париже родилась у меня одновременно с умением читать. Мушкетёры казались мне близкими родственниками, могилы которых я должен был навестить на Пер-Лашез. И когда я попал в состав молодёжной сборной СССР и должен был поехать на первенство Европы во Францию, вера в мистические провидения стала крепнуть в моей юной мятущейся душе. Облом с выездом в Париж по причине фолликулярной ангины стал для меня катастрофой. Но страсть к путешествиям заползала в душу незаметно, как змей искуситель.

Не сразу я понял, что для путешествий мало желания, мало иметь деньги и кожаный чемодан. В нашей стране для этого, главным образом, требовалось решение партийных органов и всемогущего Комитета государственной безопасности СССР. Никто по радио не объяснял, что в специальной коммунистической географии есть страны двух типов — социалистические и капиталистические. Поехать по туристической путёвке в социалистические страны у комсомольцев шансы были. В капиталистические могли поехать только избранные. Избранные теми же партийными и компетентными органами. Поводом для их решений могли быть уникальные достижения в спорте и искусстве и их демонстрация на мировых форумах с целью утереть всем буржуям нос и доказать, что у нас живётся лучше всего. Но самой главной чертой в характеристике для выезда за границу была верность и преданность Родине. Когда спустя много лет, я читал в архивах письма Сталину моих кумиров Михаила Шолохова, Бориса Пастернака с просьбами о выезде за границу — кровь стыла в жилах от чувства стыда и брезгливости. Как же могли унижаться люди ради простого человеческого желания — путешествовать по разным странам.

Вот такой расклад был на тот 1969 год, когда мне предложили поехать в путешествие по Германии и Польше, чтобы получить данные о сотрудничестве наших граждан с НТС (Народно-трудовым союзом). Был я патриотом, верным и преданным своей Родине. Ответа на этот вопрос ещё не было. Сказал бы да, а потом предал. Сказал бы нет, а отдал бы за Родину свою драгоценную единственную жизнь в порыве гнева к врагу. Думал ли о верности Родине Александр Матросов, закрывая грудью амбразуру вражеского дзота? Может он просто бежал в восторге по родному васильковому и ромашковому полю и бросился на дзот, мешавший своей стрельбой насладиться пением жаворонков. Думаю, что тогда мне просто мешали насладиться пением жаворонков.