Истории СССР (СИ)

Серёга продал однокомнатную квартиру отца в хрущобах Весёлого посёлка и вложил деньги в строительство квартиры в доме на канале Грибоедова. Когда узнал, что его «кинули» бросился в драку с кулаками и очнулся в Крестах. Дали ему два года и поместили в зону на Металлострое. Пахан начал его прессовать, просил денег с воли. В зоне ему жилось не сладко.

По ночам ему снилась Верка. Он обнимал её на перине жёлтых цветов, прикасался губами к её розовым соскам и целовал её упругие бёдра. Когда пахан спросил Серёгу согласен ли он работать у Виктора, волосы на загривке встали дыбом. Он понял, что в стране всё схвачено бандитами. Мысли его вернулись на север, к оленеводам, к Веркиным губам. Не дожидаясь повторения вопроса, Серёга сказал «Да».

Выйдя на волю по условно-досрочному освобождению, Серёга зашёл к Траберу и получил полный расчёт. Илья оказался в другой команде. Через пару дней они с Виктором съездили в Смольный и поговорили в отделе по Международным вопросам со скромным, невзрачным человеком, расспросившего Серёгу о его морально-нравственных устоях, понятиях о дружбе и верности. Это было похоже на аудиенцию у кардинала. Серого. Кардинал сказал, чтобы Серёга принёс документы и они оформят на него визу и фирму. Фирма оказалась на Кипре и Серёге пришлось слетать в Лимасол, чтобы оформить счета в банке. В старом порту в ресторане он встретил своего кореша с корабля, оказавшегося там на отдыхе. Кроме пышногрудых девок мы поговорили с ним о бизнесе и он предложил мне вагон никеля, чистотой четыре девятки и ценой, достаточной для хорошего табоша. У Серёги мелькнула мысль соскочить от Виктора и начать своё дело.

Прилетев в Питер, он бросился к Траберу и предложил ему «никелевую» сделку. К его удивлению, Илья Ильич наотрез отказался. Он уже занимался антиквариатом и нефтью и влезать в чужие дела не стал. Питер сжимался, как шагреневая кожа. Вернее, как шагреневая рожа. Всё у братвы было уже поделено. Что-то у Тамбовских, что-то у Малышевских, что-то у Квантришвиливских. Когда Сергей пришёл к Стасу Домбровскому, давнему приятелю дяди Коли, из Поти, с таким заманчивым предложением, тот набрал номер телефона и передал Серёге трубку. В трубке послышался строгий окрик Виктора. Пришлось подарить ему вагон никеля и прикинуться «дохлым бараном».

Через пару дней Сергей сидел в уютном кресле Боинга и летел в Арабские Эмираты на свою первую ответственную операцию по продаже оружия. С ним летели ещё два человека от Виктора, которых Серёга видел в первый раз. Белые облака клубились под крылом самолёта и создавали образ Рая. Он тихо и незаметно провалился в сладкое забытьё, увидел причал, на нём машущую рукой Верку и проснулся от её истошного крика.

Мерседес мчался по ровной дороге среди бескрайних песков и привёз их в оазис с голубыми бассейнами, кричащими павлинами и пальмовыми рощами, дышащими приятной прохладой. Спутники Сергея, не проронив ни слова за весь перелёт, также молча разошлись по своим апартаментам, оставив Сергея в некоторой растерянности и недоумении. Вскоре пришёл Шабтай и разрядил накалившуюся атмосферу. Они встречались в Смольном у вице-губернатора Малышева. Араб в белом балахоне на чистом русском языке предложил пройти в апартаменты. Роскошь так била Сергею в глаза, что хотелось нырнуть в русское болотце и схватить за ногу лягушку-царевну.

Араб принёс телефон и Виктор добродушным голосом пожелал Сергею удачи при заключение контракта. Поменяв гардероб, все трое выехали с Шабтаем на переговоры. Образы фильма «Человека из Рио», всплывающие на сорокаградусной жаре, казались жалкими мультяшками по сравнению с окружающей действительностью. Приехав в белокаменный дворец времён сказок Шахеризады, наша делегация стала надувать щёки у беломраморного фонтана и кивать головами. Низкорослый «черномор», оказавшийся властителем мира, тараторил долго и много, а потом, пролистав картинки, предложенные моими спутниками, начал называть какие-то цифры. Парни тоже показали свои познания в алгебре больших цифр и, когда Серёга был готов упасть в обморок, поднесли ему перо и бумагу. Перо было золотым, а бумага… Бумага была гладкой, как кожа красотки, усевшейся у Серёги на коленях. Хоровод танцовщиц извивался гибкими телами и сотрясал воздух пышными бёдрами, обнажив свои приторные груди. Хотелось опрокинуть стакан холодной водки, чтобы покрыть дурманом этот восточный кошмар, но тут водку не пили. Проснулся Сергей с ощущением сладости объятий своей нежной Верки, запаха её детского тела и северных полевых цветов. Открыв глаза, Серёга увидел перед собой пышные груди Шахеризады, которые сжимала его жилистая рука. Мозг был трезвым, а сознание помрачённым. Вошёл араб с опахалом. Сергей зажмурил глаза от яркого белого солнца пустыни.