История

После окончания битвы эллины снесли на берег Саламина все найденные обломки кораблей и стали готовиться к новому бою: они ожидали, что царь с оставшимися кораблями еще раз отважится совершить нападение. Между тем множество корабельных обломков, подхваченных западным ветром, принесло к берегам Аттики, к так называемому [мысу] Колиада. Так-то исполнились не только все прорицания Бакида и Мусея о морской битве, но и пророчество о принесенных волнами сюда корабельных обломках (за много лет до этого изрек его афинский прорицатель Лисистрат, смысл его остался непонятным всем эллинам):

Колиадские жены [ячмень] будут жарить на веслах.

Это пророчество должно было теперь исполниться после отступления царя.

97.

Когда Ксеркс понял, что битва проиграна, то устрашился, как бы эллины (по совету ионян или по собственному почину) не отплыли к Геллеспонту, чтобы разрушить мосты. Тогда ему грозила опасность быть отрезанным в Европе и погибнуть. Поэтому царь решил отступить. Желая, однако, скрыть свое намерение от эллинов и от собственного войска, Ксеркс велел строить плотину [между берегом и Саламином].[1020] Прежде всего, он приказал связать финикийские грузовые суда, которые должны были служить понтонным мостом и стеной, и затем стал готовиться к новой морской битве. Все, видевшие эти сборы, думали, конечно, что царь совершенно серьезно решил оставаться и готовится продолжать войну. Только Мардоний не дал себя обмануть этим, так как ему были прекрасно известны замыслы царя.

98.

Тем временем Ксеркс отправил в Персию гонца с вестью о поражении. Нет на свете ничего быстрее этих гонцов: так умно у персов устроена почтовая служба! Рассказывают, что на протяжении всего пути у них расставлены лошади и люди, так что на каждый день пути приходится особая лошадь и человек. Ни снег, ни ливень, ни зной, ни даже ночная пора не могут помешать каждому всаднику проскакать во весь опор назначенный отрезок пути. Первый гонец передает известие второму, а тот третьему. И так весть переходит из рук в руки, пока не достигнет цели, подобно факелам на празднике у эллинов в честь Гефеста. Эту конную почту персы называют «ангарейон».[1021]

99.

Первое известие о взятии Афин Ксерксом, доставленное в Сусы, так обрадовало оставшихся дома персов, что они осыпали миртовыми ветвями все улицы города, воскуряли фимиам, приносили жертвы и задавали пиры. А вторая весть [о поражении] настолько потрясла персов, что все они раздирали свои одежды и с криками и бесконечными воплями обвиняли Мардония. Так вели себя персы, сокрушаясь, впрочем, не столько о гибели флота, сколько тревожась за самого Ксеркса.

100.

И эти огорчения и тревоги продолжали тяготить персов все время, пока сам Ксеркс по возвращении не успокоил их. Мардоний же видел, как глубоко Ксеркс опечален поражением, и подозревал, что царь замыслил отступление из Афин. Сообразив, что ему, который убедил царя идти в поход на Элладу, придется нести ответственность, Мардоний решил, что лучше еще раз попытать счастья в битве, покорить Элладу или с честью пасть в борьбе за великое дело. Впрочем, он больше надеялся на покорение Эллады. Итак, обдумав все это, Мардоний обратился к царю с такими словами: