История амулета

— А где моя бесценная, моя сплетенная из священного тростника корзиночка? — замогильным тоном осведомился Псаммиад. — Я никуда не могу пойти без нее. И, более того, не пойду.

И тут дети с болью в сердце вспомнили, что плетеная сумка для рыбы была забыта ими во время поспешного отбытия из Вавилона.

— Да не такая она уж и бесценная! — поспешно произнес Сирил. — То есть, конечно, бесценная, но только в том смысле, что на Фарриндгдонском рынке такие сумки дают бесплатно каждому, кто покупает больше двух фунтов рыбы.

— Ах вот как! — оскорбленным тоном заявил Псаммиад. — Так вы хотите, воспользовавшись моим врожденным безразличием к материальным благам (особенно тем из них, что произведены в вашем пошлом и безвкусном мире), подсунуть мне средство передвижения, которое не будет стоить вам ровным счетом ничего? Хороши, нечего сказать! Нет уж, пойду-ка я залягу в песок. И прошу больше меня не беспокоить!

С этими словами он отправился в песок, что, как вы, наверное, помните у него означало «в постель», а Сирил с Робертом в самом мрачном настроении отправились в Сент-Джеймсский парк кормить уток.

Что же до девочек, то они весь день просидели за шитьем. Правда, сначала они достали моток самой лучшей зеленой ленты, приобретенной за очень большие деньги в «Либертиз», и отрезали от него два куска по пол-ярда длиной. Потом они разрезали напополам полотенце. И уж только потом они взяли в руки иголки и принялись шить, как угорелые. Им ужасно хотелось поскорее закончить со своей работой, потому что работали они над новой сумкой для Псаммиада — каждая над своей половиной. Джейн, у которой была пятерка по вышиванию, тройка по арифметике и небольшой моток зеленого шелка, украсила свою половину великолепным изображением четырехлистного трилистника (и это несмотря на то, что Антея перед тем нарисовала ей совершенно правильный контур). На антеевой стороне наличествовали огромные красные буквы, любовно (но немного поспешно) вышитые парадной тамбурной строкой. Выглядели они примерно так:

Ей ужасно хотелось разместить оба слова в одну или же, на худой конец, в две строки, но, как говорят люди, выпускающие книжки, «она выбрала слишком большой кегль», и в результате средство передвижения Псаммиада сразу же и навеки веков получило не совсем лестное прозвище «адова авоська» (сам Псаммиад, правда, об этом так никогда и не узнал). Обе половинки были сшиты воедино при помощи нянечкиной швейной машинки, а на ручки пошли самые лучшие красные ленты, какие Антея когда-либо в жизни заплетала себе в волосы.

После чая, на котором присутствовали и вернувшиеся с весьма неутешительным докладом о нравах сент-джеймсских уток мальчики, Антея собралась с духом и, осторожно выкопав из песка (то есть, подняв с постели) Псаммиада, показала ему любовное творение их с Джейн трепетных рук.

— Гм, — сказал Песчаный Эльф, щурясь скорее удовлетворенно, нежели презрительно. — Ничего себе кошелочка.

Нужно заметить, что Псаммиад очень легко подхватывал все новомодные (а иногда и не очень приличные) выражения, какие ему только удавалось услышать от современных людей. Для существа, большую часть своей жизни проведшего с мегатериями да птеродактилями, такая прыть была поистине замечательна.

— Да, пожалуй, этот экипаж более подобает мне, чем какая-то дурацкая сумка, которую можно получить в довесок к двум фунтам камбалы, — сказал он. — И когда же вы собираетесь устроить ей (и мне заодно) первое испытание?

— Что до меня, то я бы немного отдохнул от всяческих путешествий, — заявил Сирил.

И тут Джейн ни с того ни с сего выпалила:

— А я так хочу отправиться в Египет! Не в такой древний, конечно, как в первый раз, а примерно в вавилонский. Мне так понравилась эта маленькая египетская принцессочка, которая приехала жениться на вавилонском короле! Она мне рассказала, что у них там водятся ужасно певучие жаворонки. И еще ужасно мяучие кошки. Давайте сгоняем туда ненадолго! Тем более, что когда я рассказала ей про амулет и про эти смешные птичьи лапки на нем, которые на самом деле оказались буквами, она сказала, что так могли писать только у них в Египте.

Остальные трое обменялись многозначительными взглядами, в которых, помимо всего прочего, читалось восхищение собственной мудростью, подсказавшей им утаить от Джейн ужасную правду о мрачном вавилонском узилище.

— А еще про Египет очень здорово написал доктор Бруэр в своей «Истории Священного Писания», — продолжала между тем Джейн. — Представляете, как было бы здорово побывать в тех местах, где Иосифу снились его удивительные сны, а Моисей проделывал всяческие фокусы со змеями и посохами!

— Насчет змей я категорически возражаю! — сказала Антея, передергиваясь от отвращения.

— Ладно, если не хочешь, давай оставим Моисея в покое. Но вспомни, как чудесно мы развлекались в Вавилоне. Нам с принцессой дали к обеду целую кучу сладостей — правда, все они были какие-то ужасно вязкие и липкие, но все равно это было здорово! Вот увидите, и в Египте будет то же самое.