История Андрея Бабицкого

А еще грустнее то, что, оказывается, об операции по перемещению Андрея Бабицкого на территорию сопредельного Азербайджана, оказывается, кое-кто в Москве все-таки знал. Во всяком случае, 22 февраля — я прошу вас обратить внимание на эту дату — «Интерфаксом» была распространена информация о пресс-конференции Специального представителя президента России на Северном Кавказе по правам человека г-на Каламанова, который заявил о том, что федеральные органы завершают работу по освобождению Бабицкого из рук чеченских формирований и в ближайшее время г-н Бабицкий будет доставлен в Москву.

На следующий день Бабицкого погрузили в багажник автомобиля и повезли не в сторону Москвы, а в сторону азербайджанской границы. Очевидно, это чистое совпадение.

Я это долго вам рассказываю, все эти нелепости, все это безумие, которое нам предлагалось во время судебных заседаний, когда было стыдно за тех людей, которые тратили бумагу, государственные деньги только для того, чтобы опрокинуть у всех свидетелей происходящего всякие понятия о здравом смысле, и говорили о порядочности и о нормальном исполнении собственных обязанностей. Это только часть всего того безумия, которое нам пришлось выслушать.

И именно это не заинтересовало никоим образом ни суд, ни государственное обвинение. В своем приговоре все, о чем я говорю, суд не сказал и не написал ни буквы. Суд интересовало только, в какое время и когда г-н Бабицкий предъявлял и кому свои документы, а также размышлял на тему, имел ли право г-н Бабицкий подозревать, что его жизни, его свободе, его правам угрожает хоть какая-либо опасность.

Во всяком случае, к сожалению, кроме Бабицкого, убежден, что, был убежден, что его жизни угрожает опасность, достаточно осведомленный человек — это министр внутренних дел Дагестана, министр внутренних дел Дагестана, когда Бабицкого постовые милиционеры, до этого узнавшие его в кафе и до этого вместе с ним пообедавшие, доставили опасного преступника непосредственно в кабинет министра, тот едва, как говорилось об этом в суде свидетелями, свидетелями обвинения, представленными обвинением, тот был невероятно счастлив этой находке, он поздравил милиционеров с тем, что они спасли человека, и в дальнейшем они получили по премии в 500 рублей. Он обласкал Андрея, как опять же сообщили свидетели-милиционеры, и сказал ему, что, «конечно, сейчас мы утрясем последние формальности и тут же отправляем, наконец, тебя в Москву, наконец, у тебя все кончилось».

К сожалению, этим только началось, потому что через день он был отправлен, Андрей был отправлен в следственный изолятор. Вот что не заинтересовало суд, вот что не заинтересовало суд, что не нашло отражения в приговоре. Вот то, что продолжает интересовать нас, хотя уже после всего того, что я сказал, я думаю, это ясно уже чисто в теоретическом плане. Мне кажется, все то, что было выяснено в результате в суде, не дает никому оснований, как многим из наших коллег, говорить о том, что с Бабицким поступали верно в условиях военного времени, в выполнении контртеррористических операций поступать по-другому нельзя, что Бабицкий виноват сам и так далее, так далее.

Я вот с большим интересом выслушал бы сейчас своих коллег — Виталия Третьякова, Максима Соколова, Михаила Леонтьева, которым, очевидно, известно о задержании Бабицкого нечто большее, нежели это стало известно следствию и суду.

Мне кажется, было бы интересно послушать их, что они скажут сейчас, что именно происходило с Бабицким вот в эти полтора месяца. Все это очень грустно и, конечно, очень грустно, что суд так замечательно, так весело проходивший в течение недели, поставил такую точку, которую поставил.

Но я повторю уже совершенно, уже лежащую на поверхности метафору, все-таки не случайно это был Советский районный суд г. Махачкалы. Он уже, конечно, был не совсем советским, что вызывает некоторые надежды на будущее. Но результат остался прежним. Спасибо.

ПАНФИЛОВ: Спасибо. На судебном процессе, я полагаю, как наблюдавший за этим процессом в Махачкале, эффектом разорвавшейся бомбы стало выступление свидетеля Вячеслава Яковлевича Измайлова, и я хочу ему предоставить сейчас возможность объяснить вам его позицию. Вячеслав Измайлов — военный обозреватель «Новой газеты».

ИЗМАЙЛОВ: В настоящее время я работаю военным обозревателем «Новой газеты», но до 1998 года я носил погоны, и в 1996 году приказом командующего группировкой российских войск в Чечне генерала Тихомирова я был прикомандирован к Комиссии, которая занималась розыском без вести пропавших, комиссии президентской, и мне было поставлено тогда две задачи: нахождение мест захоронения российских военнослужащих и обмен военнопленными.

С тех пор я фактически и по сей день занимаюсь этими проблемами, потому что в государстве не было структур до 1998 года, пока при Главном управлении по борьбе с оргпреступностью в июле 1998 года не создали этнический отдел, а затем и Северо-Кавказское управление по борьбе с похищениями людей и подобные управления в каждой из северокавказских республик.