История балтийских славян

Других известий о судебной власти у западных племен балтийских нет, но мы можем предполагать, что у бодричей она принадлежала по преимуществу князю, у лютичей общине, на Ране была в руках жреца Святовита. На Поморье судьей был князь. В самых важных случаях дело, вероятно, предлагалось на решение ему непосредственно, и им самим произносился приговор, конечно, по обсуждении в совете жупанов или в сейме знатных людей и стариков. Но в случаях обыкновенных дел, конечно, не могли всегда обращаться к князю: их было много, а страна была обширная. Поэтому князь назначал в каждой жупе человека, которому передавал свою судейскую власть; таков характер судей на Поморье: то были уполномоченные князя, и таких судей мы находим во всех городах, т. е. жупах, Поморья. Судья и суд был непременной принадлежностью «города», и суд производился, без сомнения, на княжьем дворе. Сколько видно из поморских грамот, судебные дела различались на малые, большие и наибольшие; первого рода дела соответствовали, кажется, гражданским искам, второго и третьего рода были уголовные (дела смерти и крови); в делах малых определялись разные взыскания, в больших виновный подвергался, в первой категории, лишению члена, в последней смертной казни (в юридической формуле поморских грамот этого рода уголовные дела назывались «судом руки и горла»; но, по-видимому, большей частью то и другое наказание выкупалось пеней, так что поморяне упрекали немцев за жестокость их наказаний, за их обычай рубить руки, выкалывать глаза у преступников. У балтийских славян существовала родовая месть, но было стремление заменить ее законным судом над убийцей и денежным выкупом. За суд платилось князю или судье известное количество денег (кажется, в маловажных делах четыре гроша, почему и сам суд такого рода дел назывался судом четырех грошей, и также к князю и к судье поступала известная часть денежной пени, которой выкупалось преступление. Таким образом, суд стал одним из значительных доходов, как для князя, так и для служителей его, которым он передавал свою судейскую власть, и суд стал приниматься почти в смысле земской повинности, существовавшей в пользу княжеской власти: «суд и повинности», вот обыкновенное выражение поморских князей, когда они, учреждая церковь или монастырь, даруют им свои доходы с определенной местности; замечательна в этом отношении грамота поморского князя Гремислава от 1198 г.: «дарую ордену Гроба Господня мой город по имени Старгрод, с землями, лесами, водами, озерами, мельницами, бортями, со всеми родами судопроизводства, сюда относящимися, с податью и со всеми другими его принадлежностями»; мы видим, какая связь была между городом и судом, и как суд сопоставлялся с податью.

О самом судопроизводстве у балтийских славян мы имеем мало сведений, и то таких, которые не представляют ничего особенно замечательного. В гражданских тяжбах истец обращался к ответчику с требованием явиться на суд перед князем или княжьим судьей; в преступлениях уголовных представляли обвиненного судье (или князю), который отдавал его под стражу, потом произносил приговор, определял меру наказания и брал пеню. В некоторых случаях князь предоставлял себе право запрещать замену личного наказания пеней. По народным понятиям балтийских славян, кажется, и брачные дела подлежали княжескому суду: иначе трудно бы было объяснить, почему поморские князья во время христианства с особенной настойчивостью хотели присвоить себе рассмотрение этих дел, вопреки правилам церкви. Вместе с жалобами на такого рода злоупотребление княжеской власти, соединялась еще другая жалоба епископов поморских: что князь сажает под стражу и наказывает жен за преступления мужей: и это было, очевидно, старинным, народным правилом суда у балтийских славян.