История барсучихи. Мой тайный мир

С этими словами супружеская чета в комплекте с утятами погрузилась в авто и отбыла восвояси. Я помахала им на прощание. Теперь осталось спокойно ждать.

Вскоре Пегги и в самом деле позвонила и сообщила, что черепахи отложили яйца и она может со мной поделиться. Затем она рассказала, как вели себя Джемима и Джерти. Когда пришел срок откладывать яйца, они подползли хвостом вперед к выбранному местечку и, медленно, но упорно работая задними ногами, выкопали в почве ямку. Чуть углубившись в нее осторожным движением, черепахи принялись откладывать яйца, которых обычно бывает семь-восемь. Закончив кладку, они медленно и тщательно укрыли яйца почвой и аккуратно утоптали ее. Если бы Пегги не следила за ними, это место потом было бы трудно отыскать. Только вот какая штука: они действовали точно так, как их матери и праматери, жившие в жарком климате. Там почва нагрета до температуры, достаточной, чтобы пошел инкубационный процесс: 70–80 градусов по Фаренгейту. Но инкубационный период длится 9–11 недель, а в Британии жаркие дни так долго не держатся^[12]

.

И вот еще какой момент: яйца ни в коем случае нельзя переворачивать. Если берешь их из кладки, то на новом месте их нужно размещать точно в таком же положении, в каком они были взяты.

Должным образом проинструктировав меня обо всех тонкостях обращения с черепашьими яйцами, Пегги сказала, что они с Джеком сейчас их привезут.

— Знаете, лучше мы с Дереком приедем сами, — ответила я. — Так будет надежнее: все вчетвером отправимся в сад, вскроем ямку, извлечем по всем правилам яйца и положим к нам в машину. — Тем более чета Лич живет в очень красивой местности, и ехать к ним — одно удовольствие.

— Отличная идея! — сказала Пегги. — Потом и поужинаем вместе.

Дорога до Пегги и Джека отнюдь не рассчитана на лихачей. Особенно после Майнхеда: если по ней плетется какая-нибудь развалина, ты не сможешь обогнать ее на протяжении многих миль. Слава Богу, на сей раз на дороге было пустынно; летя с холма на холм, мы любовались проблескивавшей между ними гладью моря. Многие холмы поросли лесом, папоротником-орляком или вереском. Стояла макушка лета, и по обеим сторонам дороги расстилался веселый ковер полевых цветов. На лугах паслись ленивые коровы, отгоняя хвостами назойливых мух. Взглянув ввысь, мы увидели пару наших старых знакомых — канюков, чертивших в небе круг за кругом. Потом мы потеряли их из виду, но, свернув за очередной поворот петляющей дороги, увидели снова.

Только тут мы сообразили, что домик Пегги должен вот-вот показаться и нужно смотреть во все глаза. Свернули с основной дороги и покатили вдоль блестящего искрящегося потока. Переехали старинный каменный мост и стали взбираться по крутой узкой тропке. А вот и те самые два коттеджа, которые мы ищем. Мы припарковали машину у живой изгороди и открыли деревянные ворота в любовно ухоженный сад. Старомодные цветы приветливо качали головками под теплым ветерком, ярко-розовые мальвы высились над старой каменной стеной, которая шла к главному входу. Кругом цвели голубые дельфиниумы, и повсюду стояли глиняные горшки разных размеров с геранями. Мы ступили на крыльцо, но не успели протянуть руку к дверному колокольчику, как на пороге появилась сама хозяйка и пригласила войти.

В жилище Пегги и Джека все дышало домашней теплотой. В гостиной сгрудились разномастные, но равным образом уютные кресла; стену, где располагался камин, украшали многочисленные фотографии членов семьи, а по другим стенам висели картины дочери Пегги, Памелы. Видимо, семья была не лишена художественной жилки, раз самое почетное место было отведено детским рисункам — творениям внучки Пегги, Джеммы. Гостиную украшали также оленьи рога — еще бы, ведь мы в Эксмуре, краю благородных оленей!

Пока Пегги хлопотала, готовя нам ужин, Джек рассказывал о том, как он проводит время на ферме. Я начала понимать, почему с этой парой так легко общаться — им здесь счастливо живется, в созданном ими самими уюте, оттого и гость чувствует себя непринужденно!