История барсучихи. Мой тайный мир

Дэвид рассказал, что после Второй мировой войны число амбарных сов драматически сократилось — в основном из-за применения пестицидов. Сейчас разрабатываются программы выпуска этих сов на волю с целью увеличения их численности. И тут меня осенило: а не завести ли и нам пару сипух на развод? Наша ферма уже год как открыта для публики, достаточно мест, пригодных для устройства авиариев. Когда мы возвращались домой, я видела, что этот вопрос взволновал и Дерека: он уже много лет не видел на ферме ни одной сипухи. Что ж, попробуем! Тем более что равнины Сомерсета — вполне подходящая для них среда.

Не прошло и нескольких месяцев, как авиарий был готов. Мы устроили его в одном из укромных уголков сада, скрытом за хвойными деревьями, — ведь эти птицы предпочитают уединенный образ жизни. А вскоре Дерек принес и самих сипух: выросшую в неволе самку и самца с подбитым крылом, который не мог жить на воле. Птицы быстро свыклись друг с другом; мы почти не беспокоили их, только приносили поесть. В феврале следующего года самка отложила первое яйцо, а потом еще четыре — по одному с интервалом в два дня. Потому и совята появились на свет не одновременно, а последовательно — пять неуклюжих, разной величины птенцов, скорее похожих на крохотных грифов. На определенном этапе жизни совенок съедает вдвое больше, чем взрослая сова, так что в дикой природе во время бескормицы крупные совята часто поедают меньших. Ну а здесь можно было не беспокоиться — корм-то всегда под рукой, вернее, под клювом.

Текли неделя за неделей, и вот совятам исполнилось два месяца. Из «гадких грифят» они превратились в пять пушистых шариков разной величины, на которых уже стали четко вырисовываться рожицы в форме сердечка. Правда, встать на ножки они еще не могли, но уже сидели «на корточках» и демонстрировали свое умение крутить головкой.

В три месяца у них было уже вполне взрослое оперение, и их стало все труднее отличать от родителей. Птенцов переселили в новый «совешник», в котором имелся «запасной выход». Два месяца спустя, когда они вполне освоились с новым жильем, дверка была отперта, и совята обрели свободу. Все же мы продолжали класть им еду, пока не убедились, что они могут добывать себе пищу самостоятельно. А узнали мы об этом вот как: обычно мы оставляем им выбракованных мертвых цыплят, и вот однажды мы увидели, что совята отъели у них только головки (которые они, несомненно, почитали деликатесом). Какой отсюда следует вывод? Раз побрезговали тушкой цыпленка — значит, охотятся успешно.

Возле «совешника» у нас был сарай, предназначенный специально для наседок. Сарай был надежно защищен от лисиц, но мне и в голову не приходило, что нужно заделать дырки в крыше. Во время одного из ночных обходов я, к своей большой радости, увидела, что одна из кур высидела пять павлинчиков — такие милые, бархатные цыплятки и так тоненько пищат. Я предвкушала, как на следующее утро наседка выведет их на прогулку, но, думаю, читатель уже догадался, что произошло. Все, что осталось к утру, — пять обезглавленных тушек, разбросанных возле ящиков с наседками. Может быть, они имели неосторожность отбежать далеко от приемной матери, но только их жалобный писк привлек внимание совят, которые по-прежнему возвращались к нам за едой и, должно быть, удивились, что на сей раз мы решили побаловать их теплым и совсем свежим обедом. Как видите, природа не всегда отвечает благодарностью за ваши заботы.

На следующий год мы выпустили на волю еще троих, а еще год спустя нам сообщили, что к югу от нашей фермы образовалась пара, а другая поселилась возле реки. Еще через год эту пару заметили с выводком из пяти птенцов. С того времени всякий раз, когда нам в руки попадали выращенные в неволе совята, мы передавали их в Отдел дикой природы Общества покровительства животным, чтобы их выпустили в районе Таунтона, так как мы чувствовали, что вокруг нашей фермы совы размножаются самостоятельно и не нуждаются в посторонней помощи. С тех пор как наши первые «гадкие грифята» стали взрослыми вольными совами, прошли годы, а над усадьбой и сейчас нередко пролетают сипухи. Хочется верить, что это потомки тех, которым мы когда-то даровали свободу…

Птицы, поступающие в Общество покровительства животным, выпускаются на волю людьми, имеющими на это специальные лицензии. Эти же люди ведут наблюдение за своими бывшими питомцами и могут сказать, успешно ли они размножаются на воле. Иногда подбирают в одну группу птенцов, еще не научившихся летать. Их помещают в специальном ящике для сов, кормят, чтобы они, прежде чем впервые отправиться в полет, привыкли к окружению. Так оно обычно и происходит. Ну а если речь идет о взрослых совах, то из них составляют пары (при условии, что они — не родственники) и помещают их в сарай, а на волю выпускают только тогда, когда у них появляется потомство, которое надо кормить. Вполне естественно, родители возвращаются под ту же крышу, пока не выкормят птенцов.