История безбрачия и холостяков

Нацистская Германия пошла по стопам фашистской Италии. В книге «Mein Kampf» («Моя борьба»), большая часть которой была написана Гитлером во время тюремного заключения 1924 года, он также не раз обращается к проблеме рождаемости, но его будоражат проблемы евгеники, а не колониальные грезы, как Муссолини. Его тоже беспокоят проблемы социальной гигиены, но не столько борьба с сифилисом и туберкулезом, сколько борьба с проституцией, в частности, путем ранних браков. Его возмущает, что матери готовы отдавать дочерей замуж за тех, кто вел в молодости разгульную жизнь; он выступает против ограничения рождаемости. Но брак и рождаемость для него не имеют ценности сами по себе. Высшая цель — сохранение расы, брак — всего лишь средство для достижения цели. Борьба против ограничения рождаемости должна была вестись не ради увеличения населения: Гитлер считал, что отбор следует проводить по принципу крепости и выносливости, то есть среди уже родившихся детей. Таков, по его мнению, закон природы. Именно для этой цели в природе существуют голод и эпидемии. Впоследствии именно такой станет политика государства, где будут проводиться стерилизации и устанавливаться запреты на вступление в брак. Неизлечимо больных (тех, чья болезнь засвидетельствована документально, или же подверженных наследственным заболеваниям) следует лишить «физической возможности производить детей». Евреям и расам, объявленным низшими, запрещается вступать в браки с расами, объявленными высшими. Одним словом, государство должно следить за тем, чтобы только «здоровый член общества мог производить потомство».[335]

Таким образом, отношение к безбрачию в Италии и Германии не было одинаковым: одна мечтала о колониальной империи, другая — о евгеническом совершенстве. В этой нелепой перспективе одним — больным и зараженным — предписывалось безбрачие, другим — «низшим расам» — предписывался селективный брак, «высшим расам» безбрачие запрещалось: «Отказывать нации в производстве крепких, здоровых детей — это недопустимое деяние». Таким образом, немец, находящийся в добром здравии и принадлежащий к высшей расе, считался преступником, если он отказывался жениться.

Во всяком случае, с женщинами дело обстояло именно так. Армия нуждалась в мужчинах, и, освободившись от военной службы, многие из них вступали в брак; впрочем, это не было для них обязательным. А вот на девушек, уклоняющихся от брака, налагалось взыскание. Мужчина становился гражданином после того, как проходил военную службу (ему торжественно вручался диплом), женщина — после замужества. «Молодая немка — всего лишь уроженка Германии; она становится гражданкой лишь после того, как выйдет замуж». Однако «право гражданства» может быть ей дано, если она немка и зарабатывает на жизнь.

В основе всех размышлений «Mein Kampf» лежит подобная евгеническая политика. Жилищная политика: «социальное» жилье слишком бедно, семьи, живущие в таком жилье, не могут заключать браки, и это способствует возникновению проституции. Политика в области заработной платы: следует пересмотреть существующий принцип распределения заработной платы, ибо он «слишком мало принимает во внимание проблему семьи». Матримониальная политика: от браков по расчету не могут родиться «такие крепкие дети, какие родятся от природного чувства», ибо богатые (и особенно евреи) стремятся благодаря своим деньгам породниться со старинными немецкими семьями. Расистское государство должно выращивать свое население, как выращивают лошадей, и улучшать породу при помощи евгенической политики. Армия станет местом отбора и будет выдавать справки о хорошем здоровье, заверяющие, что тот или иной молодой человек «физически годен для брака».[336]

Следует заметить, что в Германии в 1931–1933 годах наблюдался серьезный кризис рождаемости.[337] С 1913 года уровень рождаемости неуклонно падал; численность населения при этом не уменьшалась, но это происходило за счет снижения уровня смертности. Вывод: население стареет. В 1932 году Фридрих Бургдёрфер в своей работе «Народ без молодежи» обратил внимание на существующую опасность: возрастная пирамида мало-помалу приобретала форму урны.