История большевиков в документах царской охранки

Это не было простое изменение взглядов. Это был совершенно сознательный обман, направленный против всего большевистского течения в его целом, из всех видов политиканства наиболее позорный, ибо наиболее трусливый. Он отравлял мысль фракции, так как сознательно перемешивал все карты; он отравлял ее волю, так как, намеренно искажая положение вещей, не позволял фракции предпринять ни одного решительного шага как раз тогда, когда это было всего более необходимо. Мы напомним товарищам, каково было положение вещей накануне того «объединения», которое так скоро обнаружило свою призрачность. БЦ, изменившийся в своем составе — большинство его сумело избавиться от «неудобных членов», отказавшихся покинуть позицию большевизма, — совершенно отрезанный от России, стал, по существу, тайным кружком бывших большевиков и окончательно перестал считаться с мнениями и настроениями русских организаций. Их попытки повлиять на его решения встречали то простую канцелярскую отписку, то прямую насмешку. Поскольку же ему надо было воздействовать на общественное мнение партии, он старался делать это путем денежкой зависимости, в которую он ставил как отдельных членов партии, так и целые организации, большевистские и не только большевистские. За последние два года не дано было организациям ни одного денежного отчета, истрачены были сотни тысяч. Попытки некоторых организаций установить постоянный контроль над принадлежащими им суммами встретили со стороны БЦ энергичный отпор и потерпели полное крушение. Таким образом, и в идейном, и в материальном, и в организационном смысле БЦ стал бесконтрольным вершителем большевистских дел, поскольку они зависели от заграницы. Другой отличительной чертой БЦ была его глубокая бездеятельность. Располагая огромными денежными средствами, он за все время своего заграничного существования не выпустил ни одной пропагандистской или агитационной брошюры, ни одного листка или прокламации; даже доставка «Пролетария» была организована до последней степени плохо. О других, не литературных, предприятиях и говорить не приходится: поскольку инициатива их исходила от БЦ (группа соц. — дем. думской фракции), они не выходили из области благих пожеланий; поскольку они осуществлялись отдельными группами (партийная школа), они встречали с его стороны ожесточенную борьбу, отлучение, угрозы. БЦ выходил из своего оцепенения только тогда, когда ему нужно было кого-нибудь исключить, кому-нибудь зажать рот, разрушить или по крайней мере опорочить какое-либо начатое партийное дело. Боязнь потерять свое безответственное положение была движущей пружиной всей его деятельности. Итак, чем был БЦ к моменту «объединительного» постановления ЦК?

Во-первых, он был, по существу, меньшевистской группой и присваивал себе фирму большевизма из чисто дипломатических соображений. Во-вторых, он превратился в кружок частных лиц, не связанных ни идейно, ни организационно с русскими большевиками. В-третьих, материальными средствами, принадлежащими большевистской фракции, БЦ владел уже не по ее уполномочию и пользовался ими во вред этой фракции в узко кружковых интересах.

Но затем БЦ счел себя вправе совершить и последний шаг — официально ликвидировать фракцию, не спросив мнения ни одной из большевистских организаций, и передать ее материальные средства в ЦК, выговорив при этом себе крупную их долю — уже как частной группе литераторов. Цепь обманов была завершена таким актом, в котором соединились все меры лицемерия и узурпации: присвоение чужого имени («большевистский центр»), растрата чужого имущества, распущение чужой организации.

Нас уверяли, что этот шаг обозначает новую эпоху партийной жизни, на знамени которой стоят слова: партийное объединение, терпимость, устранение старых фракционных форм, укрепление нелегальной организации. Ради этих всем партийным работникам дорогих целей нам предлагали приветствовать постановление БЦ и ЦК как зарю партийного возрождения. Но разве эти цели могли быть достигнуты на основе лжи и обмана? Посмотрите, что оказалось на деле.