История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны

Совсем иной, но также очень крепкой, предстает дружба мальчиков, завязавшаяся в пансионе, коллеже или на студенческой скамье. Молодые люди имеют любовный опыт, часто извращенный. Невозможно признаться в этом родителям; на исповедь они не ходят, а сексуальные партнеры не поймут таких признаний. Эти юные буржуа, в глубине души сознающие, что им предстоит стать адвокатами или служащими нотариальных контор, в то же время имеют огромные амбиции; они ненавидят пошлость и считают, что их ждут великие дела. Они полны гордости от сознания собственной культуры. Все это дает возможность обсудить приобретенный опыт, превращает мужскую дружбу в один из аспектов чувственного и сексуального воспитания. Они ценят насмешку, шутку и смех. Именно так обстоят дела, по словам Ж.–П. Сартра, в «мальчишеско- франкмасонской» компаний молодого Флобера.

Глубокие дружеские отношения молодых людей складывались не в большой компании, а в ходе вечерних или ночных визитов друг к другу. Флобер долго будет тосковать по вечерам в Круассе, проведенным за трубкой с одним из друзей, Альфредом Ле Пуатвеном, Эрнестом Шевалье или Максимом Дюканом. Совместные прогулки по полям и, еще в большей мере, визиты вдвоем в бордель скрепляли эту дружбу навечно. «Девки, — замечает по этому поводу Жан–Поль Сартр, — собственность коллективная, их делят между собой и рассказывают другу подробности своих плотских утех»; в этом проявляется «желание принести женщин в жертву ради дружбы мужской и иногда гомосексуальной, что является одним из проявлений мужественности».

Друзья ведут переписку, обмениваясь признаниями о сексе, и только смерть может положить конец этой дружбе. Похвальба своими победами в борделе, грубые ругательства в адрес буржуа, повторение старых шуток — все это для того, чтобы успокоить боль от столкновения с реальностью взрослой жизни.

С 1872 года, когда начнется призыв в армию, эти молодежные дружества станут популярной моделью отношений с однополчанами. Пока же мобильность, к которой принуждают молодых пролетариев больших городов превратности рынка труда и бытовая неустроенность, мешает установлению прочных дружеских отношений, которые, как представляется, остаются только у крестьян, сплоченных длительным проживанием по соседству, и у буржуа, которые пользуются благами privacy. Редко кто из рабочих, писавших дневники, упоминает о дружеской симпатии к соседу по общежитию или компаньону по работе в мастерской. Текучесть и размытость приятельских отношений наблюдаются и в среде временных мигрантов. Надо признать, что эта тема изучена мало и заслуживает внимательного анализа.

Братья и сестры

Вернемся к буржуазии. Здесь есть исключение, ломающее преграды между представителями разных полов: речь идет об отношениях брата и сестры, о важности которых, на мой взгляд, говорится очень редко. Существующая между матерью и дочерью связь, которую четкая дифференциация гендерных ролей только укрепляет, безусловно, поспособствовала тому, что привязанность друг к другу братьев и сестер оказалась в тени. Брат — единственный мальчик, с которым девочка может вести себя фамильярно; сестра — единственная благонравная девочка, с которой мальчик близко знаком. Строгость морали и правил поведения ведет одновременно к возвеличиванию важности братско–сестринских отношений и к сдерживанию горячих чувств. Взаимные эротические фантазии поддерживают «маленькую тайну», благодаря которой пропадают влечение и страх открыться. Флобер начинает выбирать выражения, когда обращается к Каролине, младшей сестре, с которой его связывает глубокое чувство.

Сестра, как правило, покоренная мужской культурой и опытом мира мужчин, восхищается братом и одновременно испытывает к нему глубокую, почти материнскую привязанность. Она боится, что он может заболеть, потерять веру, потерпеть неудачу. Родители, кстати говоря, рассчитывают, что дочь может благотворно повлиять на брата. Преданность Эжени де Герен Морису представляет собой крайность; однако те же чувства, может быть не такие сильные, мы находим у Сабины Одоар, которая, как представляется, гораздо сильнее привязана к своему брату Анри, парижскому студенту, чем к малоинтересному мужу, которого выбрала для нее семья. В обоих случаях прослеживается та же односторонность чувств, те же бесконечные жалобы на редкие письма и отсутствие доверия.