Читаем История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны полностью

Все это предполагает праздную жизнь с доходами, позволявшими не работать. Безусловно, гораздо более обеспеченные, чем богема, денди тем не менее не были очень состоятельными людьми. Презрение к деньгам как к цели, вкус к показной роскоши и к игре, но в то же время согласие на риск и возможность аскезы являются частью их морали, антикапиталистической и антибуржуазной. Они ненавидят выскочек — в частности, финансовых воротил–евреев, — бизнес и семейную жизнь. Брак в их понимании — худшая из ловушек, женщины — оковы рабства. Отношения с ними должны быть поставлены на коммерческую основу. Лучше уж любовь к мальчикам. Их гомосексуальность (это слово появилось лишь в 1891 году) становится все более явной с течением времени, по мере роста влияния семьи и женщин в обществе. Явление «новой женщины» вызвало настоящий кризис мужской идентичности во всей Европе, о чем говорил Отто Вейнингер[160] в главной своей работе «Пол и характер» (1903), и проявлением этого, безусловно, является распространение педерастии. Об этом свидетельствует и «Дневник» Эдмона де Гонкура после 1880 года. «Презрение к женщине» или, по крайней мере, к «женскому», которое декларирует Маринетти в «Манифесте футуризма» в 1909 году, является одним из постулатов дендизма; не женоненавистничество, но именно «презрение к женщине», по выражению Роже Кемпфа

[161]. «Женщина — это антипод денди: она естественна, иначе говоря, отвратительна» (Флобер). Кроме того, денди отказываются иметь детей, мысль о них невыносима для этих пессимистов и врагов всякого воспроизводства себе подобных.

Дендизм — это своеобразная этика, которая возводит холостой образ жизни и любое непостоянство в концепцию осознанного сопротивления. «Я ненавижу стадо, правила и уровень. Если хотите, я бедуин. Гражданин — никогда» (Письмо Флобера Луизе Коле от 23 января 1854 года). Праздные денди, позднее апаши — антиподы господина Прюдома[162]

. Общество терпело первых, но не принимало вторых, хулиганов, выросших в предместьях и угрожавших безопасности богачей.

Одинокие женщины

Женское одиночество, будь оно добровольным, вынужденным или просто результатом обстоятельств, — всегда источник проблем, поскольку оно просто немыслимо. «Если у женщины нет домашнего очага и защиты, она не может существовать», — жалостливо говорит Мишле, которому вторит хор эпигонов: «Если и есть что–то вполне очевидное в природе, так это то, что женщина создана, чтобы находиться под покровительством: девушка должна жить с матерью, супруга — под защитой и властью мужа. <…> Женщина рождена, чтобы прятать свою жизнь» (Симон Ж. Работница). Вне дома и брака ей нет спасения.

Бесстыдница, живущая за счет своих прелестей, или никому не нужная дурнушка, одинокая женщина не заслуживает доверия, ее осуждают, над ней насмехаются. Старый холостяк–человек с причудами; он скорее забавен, чем жалок. Чахлая старая дева пахнет прогорклым. Позор этому «бесполезному существу» (Бальзак). Сварливость, злословие, интриги, истеричность, недоброжелательность — качества, присущие кузине Бетте из одноименного произведения Бальзака (1847). Она как городской паук, вобравший в себя все стереотипы. Лишь в XX веке под влиянием феминизма и писателей (например, Леона Фрапье) отношение к одинокой женщине изменится и она, наконец, получит право на одиночество.

Тем не менее одиноких женщин много. По результатам переписи 1851 года среди женщин старше пятидесяти лет одинокие составляют 46%: 12% — незамужние, 34% — вдовы. В 1896 году пропорции те же. В середине века доля одиноких женщин особенно высока на Западе, в Пиренеях, на юго–востоке Центрального массива; позже региональные различия стираются, одинокие женщины переезжают в крупные города, где устраиваются работать прислугой.

В действительности, рост количества одиноких женщин в Западной Европе начался с эпохи Средневековья. Тому есть множество причин. Во–первых, это брачные стратегии, которые задают порядок вступления в брак, и некоторые девушки исключаются из этого процесса; уход за престарелыми родителями, что часто оказывается обязанностью младших дочерей; вдовство, связанное с большей продолжительностью жизни женщин и малой распространенностью повторных браков. В буржуазной среде женщины защищены лучше, чем это было раньше, Гражданским кодексом и узуфруктом. В народной среде их судьба плачевна. Их бесконечный домашний труд никак и нигде не учитывается, временную работу трудно назвать «карьерой» (исключение составляют лишь работницы табачных фабрик), поэтому большинство женщин не имеют права на пенсию. Первые законы о пенсионном обеспечении рабочих и крестьян от 1910 года продемонстрировали их маргинальность. Лачуги и мансарды, больницы и психиатрические лечебницы забиты бедными брошенными старухами. При изучении старости, огромного пласта истории, который еще предстоит описать, следует исследовать старость мужчин и женщин отдельно.

Перейти на страницу:

Все книги серии История частной жизни

История частной жизни. Том 2. Европа от феодализма до Ренессанса
История частной жизни. Том 2. Европа от феодализма до Ренессанса

История частной жизни: под общей ред. Ф. Арьеса и Ж. Дюби. Т. 2: Европа от феодализма до Ренессанса; под ред. Ж. Доби / Доминик Бартелеми, Филипп Браунштайн, Филипп Контамин, Жорж Дюби, Шарль де Ла Ронсьер, Даниэль Ренье-Болер; пер. с франц. Е. Решетниковой и П. Каштанова. — М.: Новое литературное обозрение, 2015. — 784 с.: ил. (Серия «Культура повседневности») ISBN 978-5-4448-0293-9 (т.2) ISBN 978-5-4448-0149-9Пятитомная «История частной жизни» — всеобъемлющее исследование, созданное в 1980-е годы группой французских, британских и американских ученых под руководством прославленных историков из Школы «Анналов» — Филиппа Арьеса и Жоржа Дюби. Пятитомник охватывает всю историю Запада с Античности до конца XX века. Во втором томе — частная жизнь Европы времен Высокого Средневековья. Авторы книги рассказывают, как изменились семейный быт и общественный уклад по сравнению с Античностью и началом Средних веков, как сложные юридические установления соотносились с повседневностью, как родился на свет европейский индивид и как жизнь частного человека отображалась в литературе. 

Даниэль Ренье-Болер , Жорж Дюби , Филипп Арьес , Филипп Контамин , Шарль де Ла Ронсьер

История
История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны
История частной жизни. Том 4: от Великой французской революции до I Мировой войны

История частной жизни: под общей ред. Ф. Арьеса и Ж. Дюби. Т. 4: от Великой французской революции до I Мировой войны; под ред. М. Перро / Ален Корбен, Роже-Анри Герран, Кэтрин Холл, Линн Хант, Анна Мартен-Фюжье, Мишель Перро; пер. с фр. О. Панайотти. — М.: Новое литературное обозрение, 2018. —672 с. (Серия «Культура повседневности») ISBN 978-5-4448-0729-3 (т.4) ISBN 978-5-4448-0149-9 Пятитомная «История частной жизни» — всеобъемлющее исследование, созданное в 1980-е годы группой французских, британских и американских ученых под руководством прославленных историков из Школы «Анналов» — Филиппа Арьеса и Жоржа Дюби. Пятитомник охватывает всю историю Запада с Античности до конца XX века. В четвертом томе — частная жизнь европейцев между Великой французской революцией и Первой мировой войной: трансформации морали и триумф семьи, особняки и трущобы, социальные язвы и вера в прогресс медицины, духовная и интимная жизнь человека с близкими и наедине с собой.

Анна Мартен-Фюжье , Жорж Дюби , Кэтрин Холл , Линн Хант , Роже-Анри Герран

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата
И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Историко-филологический сборник «И время и место» выходит в свет к шестидесятилетию профессора Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) Александра Львовича Осповата. Статьи друзей, коллег и учеников юбиляра посвящены научным сюжетам, вдохновенно и конструктивно разрабатываемым А.Л. Осповатом, – взаимодействию и взаимовлиянию литературы и различных «ближайших рядов» (идеология, политика, бытовое поведение, визуальные искусства, музыка и др.), диалогу национальных культур, творческой истории литературных памятников, интертекстуальным связям. В аналитических и комментаторских работах исследуются прежде ускользавшие от внимания либо вызывающие споры эпизоды истории русской культуры трех столетий. Наряду с сочинениями классиков (от Феофана Прокоповича и Сумарокова до Булгакова и Пастернака) рассматриваются тексты заведомо безвестных «авторов» (письма к монарху, городской песенный фольклор). В ряде работ речь идет о неизменных героях-спутниках юбиляра – Пушкине, Бестужеве (Марлинском), Чаадаеве, Тютчеве, Аполлоне Григорьеве. Книгу завершают материалы к библиографии А.Л. Осповата, позволяющие оценить масштаб его научной работы.

Сборник статей

Культурология / История / Языкознание / Образование и наука