История частной жизни. Том 5. От I Мировой войны до конца XX века

Почему мы испытываем сексуальное возбуждение? Наивный ответ был бы простым: достаточно продолжительное отсутствие сексуальных контактов, созерцание желанного человека, прямая стимуляция эрогенных зон, мощный выброс мужских гормонов и т. д. Психоаналитик же скажет нам, что механизм куда сложнее. Роберт Столлер утверждает, что сексуальное возбуждение происходит в основном из желания навредить партнеру и что оно способно достичь высшей точки, потому что скрывает тайну. «Фантазии, осознанные или неосознанные, фунционируют тем лучше потому, что они тайные, невысказанные, подавленные, потому, что они возникают скорее из-за чувства вины, стыда и ненависти, чем от веселой похоти»⁵¹

. Р. Столлер перечисляет психологические факторы, способствующие сексуальному возбуждению: «Враждебность, тайна, риск, иллюзия, месть, желание вытеснить из сознания детские травмы и фрустрации, фетишизация. Все эти факторы связаны с тайной». Иными словами, благодаря фантазиям взрослый человек, бывший ребенок-жертва, находит в эротической победе возможность мести. Тот же автор приводит такой пример: «Одна пациентка, которая с самого детства боялась унижения, сопровождавшего любое ее действие, рассказывала, что лучшим моментом во время полового акта для нее был не оргазм, а тот, когда она понимала, что ее партнер не может больше сдерживаться». На первом месте среди возбуждающих фантазий стоит изнасилование. То, что оно занимает большое место в мужском воображении, известно давно: об этом свидетельствуют многочисленные «академические» картины. Среди прочих назовем картины Ж.-Л. Жерома (того самого, который инициировал отказ от наследства Кайбот-та), «Арабский рынок наложниц» и «Заклинатель змей» (Институт искусств Стерлинга и Франсин Кларк, Уильямстаун), которые скорее подошли бы для удовлетворения гомосексу-алов. В высокомерном мужском дискурсе о насилии звучит мысль, что «женщины обожают это». «Это так»,—соглашается Р. Столлер—правда, лишь при условии, что насилие имеет место только в воображении женщины. Воображаемое изнасилование убеждает женщину в собственной неотразимости и дает ей чувство превосходства над насильником. При помощи мастурбации она может достичь оргазма, не испытывая чувства вины (поскольку она не была «в'действительности» неверна). Н. Фрайди приводит массу примеров, созвучных тезисам Р. Столлера

⁵²

. Остановимся на двух. «Моя первая эротическая фантазия случилась сразу после полового созревания. Лежа ночью в постели, я воображала, что иду по лесу. За мной шел незнакомый мужчина <...>. Он схватил меня и заставил делать разные вещи против моей воли <...>. Позже фантазия модифицировалась: я воображала, что меня похищают и продают в рабство. В этой истории было множество вариантов, потому что меня многократно покупали и перепродавали, я все время попадала к разным мужчинам». Другой пример, в котором речь идет не о насилии, а об обезличивании партнера, которого женщина сводит до уровня фетиша: «Я представляю себе кучу всякого, когда занимаюсь мастурбацией. Иногда воображаю мужчину, который появляется в дверях и хочет продать мне что-то. Я приглашаю его войти. Пока он расставляет свой товар, я начинаю ласкать себя. Он смотрит на меня. Его это явно возбуждает. Видно, что ему все труднее рекламировать свое барахло. Тогда я раздеваюсь и начинаю мастурбировать, не прекращая наблюдать за тем, как он пытается держать себя в руках. Он еле сдерживается, я же, понятное дело, выгляжу невозмутимой, но тут и я уже начинаю возбуждаться <...>. Не в силах устоять перед моими чарами, мужчина набрасывается на меня прямо посреди гостиной». Что представляют собой эти игры воображения? Извращение? Нет, утверждает Р. Столлер, делящийся с нами «тайной общества». Вот она: «Мы стараемся из всех странных людей сделать козлов отпущения, но все те, кто собирает эротические фантазии — психоаналитики и разные другие, — знают, что многие граждане, с виду гетеросексуальные и нормальные, а не только любители прижиматься в транспорте, или те, кого возбуждает рвота, или зоофилы, копрофилы, любители говорить непристойности по телефону—также полны ненависти и желания (если не готовых планов) навредить другим: у всех есть дурные пристрастия». Автор делает безапелляционный вывод: «Моя теория сексуального возбуждения—еще одна иллюстрация того, что человеческие существа как вид проявляют не очень много любви и что это заметнее всего, когда они занимаются любовью. Жаль!» Срывание покрова тайны, сма-занность тайны, исчезновение ритуала раздевания—уничтожает ли все это эротические фантазии? Так полагает Жан Бод-рийяр, приводящий такой анекдот: «В разгар оргии мужчина шепчет на ухо женщине: „What are you doing after the orgy?“»⁵³ («Что вы делаете после оргии?»). Коды хорошего поведения любопытным образом встали с ног на голову. Вчера мужчина, пришедший с дамой на художественную выставку, спрашивал у нее: «Что вы делаете после выставки?» Приглашая ее на обед, он интересовался: «Какие планы на вечер?» и т. д. А что же сегодня? Из постели —в «Бобур»*?