История частной жизни. Том 5. От I Мировой войны до конца XX века

Сокращение числа священников, возрастающая роль мирян в культурной практике, свобода в отношении сексуального поведения, поддерживаемого папством, брак священников, не разрешенный, но рассматриваемый, как и посвящение в сан женщин, убеждение в собственной ответственности за всякого рода несправедливости и беззакония, где бы они ни происходили— в странах третьего мира или в ближайших пригородах французских городов, чтение Библии на «народном» языке, — таковы тенденции, очевидно необратимые, которые можно наблюдать в сегодняшнем католицизме. Ведут ли они к экуменизму, точнее говоря, к сближению с протестантизмом?

Уже упоминавшаяся анкета Р. Меля обнаруживает сильное экуменическое течение внутри протестантизма. На вопрос «Хотели бы вы, чтобы различные протестантские церкви объединились?» 74% ответили положительно. Более того, та же анкета показала затухание антикатолицизма: 69% опрошенных желали бы «более тесных отношений» с католиками, а 23% даже полагали, что при Иоанне Павле II наблюдается сближение с ними, при этом 12% говорили об отдалении и 44%—об отсутствии изменений. Весьма распространены смешанные браки: лишь у 20% опрошенных супруги являются протестантами, тогда как у 50% супруги католики. Что касается браков детей, то 23% относятся благосклонно к смешанным бракам, 45% «ни за, ни против» и лишь 2% «скорее против». Впрочем, Меля это безразличие беспокоит, потому что «для небольшой протестантской общины учащение смешанных браков означает неминуемую гибель». Означает ли это, что мы на пороге объединения церквей? Мы так не думаем. В протестантских кругах в ходу поговорка: «Для католиков церковь — мать; для православных—супруга; для протестантов—старый холостяк, говорящий „нет“». В этом вся проблема. Конечно, протестанты рады тому, что Иоанн Павел II несет человечеству Благую Весть, но напоминают, что «силу папскому слову придает Евангелие, а не наоборот», — по выражению пастора Андре Дюма, который полагает, что «церковь никогда не должна быть владением или ширмой, но вестником и служением». Экуменическое движение вряд ли может скрыть доктринальное препятствие, о котором не говорят: для протестанта в основе церкви лежит Евангелие (служение, таинства и т. д.), а не наоборот. «Реформация рассматривает церковь как вестницу милости,—пишет пастор Андре Дюма,—и поэтому ей отказано в непогрешимости, она сама грешна, она сама кается и получает прощение: Ecclesia semper reformata et refor manda*».

Протестантскую практику можно было бы определить как союз серьезности и свободы. Это объясняет, почему 18% считающих себя протестантами отказываются давать своим детям религиозное образование. «Что больше всего привлекает в протестантизме, — комментирует Р. Мель, — это свобода духа и ума, которую он дает». Однако добавляет, что, возможно, существует «категория верующих, которые слишком заботятся о недирективности, уважении к свободе ребенка, что вызвано боязнью „манипулировать“ им, пока он еще не может сделать осознанного выбора». Подобная щепетильность абсолютно чужда католической иерархии, и в то же время многие родители-католики втайне думают об этом. Поскольку «в основе церкви — Евангелие», фундаментом протестантской практики по-прежнему

* Ecclesia semper reformata et reformanda (лат.) —«Церковь вечно реформируется и реформирует», один из основополагающих принципов протестантизма.

остается чтение священных текстов. По данным той же анкеты, во всех рассмотренных категориях регулярное чтение Библии превалирует над соблюдением культа. Приведем лишь пример рабочих: среди них регулярно посещают храм 8,7%, но 28% регулярно читают Библию. Среди тех, кто никогда не ходит в храм, таких 41%. В результате понятие «дехристианизация» в религиозной социологии заменяется понятием «эксхристианизация», предполагающим, что некоторые верующие, сохраняя свою веру, прекращают христианскую практику (католическую или протестантскую) в связи с отдельными поступками духовенства или несогласием с христианским движением.