История дикой планеты

Ученый почувствовал, как кожа головы пришла в движение, словно водная рябь пробежала по всей лысине. Нахлынули волны приятного зуда с легким покалыванием тысяч мягких иголок. Шлем еле слышно свистел, будто от напряжения.

– Мур-р. Я уже не могу. Что ты выбрал для него? – Мисси подвинулась ближе к парикмахеру.

– Ай!.. – Селин махнул рукой. – Классика для натуралов – ничего примечательного.

– Как тебе мой цвет? – Мисси изящно провела лапкой по шерстке на животе.

– Да! Твой стиль. Только на хвосте я убрал бы яркости и добавил загадочного фиолетового оттенка.

– Ах-хоу!..

– Вот не пойму… – Рок прокашлялся. – Как… вообще… так можно!? Ты же… мужик!

– Кажется, я уже говорил – я универсал!

– Гав! Универсал – хрен сосал!

– Еще неизвестно, с каким тайным наслаждением ты лижешь свои яйца, – отрезал Селин.

– Я моюсь в ванной, как все цивилизованные псы.

– Твой прадед – точно лизал.

– Р-р-р…

– Тише, Рок! – рявкнул Бурый. – Ты действительно никогда не поймешь этого. Расслабься и наслаждайся зрелищем.

– Ты слышал о разнообразии жизни? – Селин сложила губы бантиком.

– Нет. Я не могу это слушать, – Рок встал и с гордо поднятой головой вышел из комнаты.

– Воинствующий скрытый гей, скорее всего, – заключила Селин и сняла шлем с головы ученого. – Ну как, красавчик?

– Зеркало, – скомандовал Эол, и на стене появился он сам, но с аккуратной короткой стрижкой. Черные, слегка волнистые волосы послушно лежали по ходу естественного роста и лишь спереди слегка приподымались небольшим чубом. Такую прическу носят обычно практичные люди. «А ведь хорошо», – подумал Эол и вслух сказал:

– Мне нравится. Спасибо!

Бурый выпучил глаза и захлопал, клацая когтями.

Мисси подпрыгнула на месте и завизжала.

Селин поклонилась:

– Я знаю свое дело… Я закрепила в таком состоянии. Если захочешь перемен – я к твоим услугам. До свидания, – Селин упаковала шлем в широкую квадратную сумку из желтой кожи и уже в дверях сказала Мисси. – Передай визитку Року. У меня есть для него песик. Может, на досуге они поговорят?..

Какое-то время все в комнате восхищенно шумели, пока Бурый не спросил:

– Мисси, почему ты обращалась к Селин то, как к мужчине, то, как к женщине?

– Действительно! – Эол провел рукой по мягким волосам – очень необычно… даже приятно.

– Вы, что, ни разу не разговаривали с универсалами? Все очень просто: скажешь «он» – он тебе и ответит, скажешь «она» – ответит она.

– Хм… Что-то я мужчины там не заметил, – сказал Бурый и пошел на кухню.

Эол пригладил волосы: какое интересное ощущение! Надо позвонить Анни. Что она скажет? А вдруг не понравится!? Но она не скажет мне этого… Почему не понравится? Я совсем по-другому выгляжу!

– Я у себя, – он открыл дверь кабинета.

Щелкнул замок. Эол провел ладонью по волосам и прошептал:

– Анни… – он прикусил губу.

Поздно. Вызов пошел.

– Да… Эол! Ого! Вот это да! Тебе идет! Я должна непременно потрогать их!.. Ах! Сегодня я не могу. Давай завтра встретимся. Позвони мне завтра.

Она шла по улице.

– Во сколько?..

– После обеда. Пока. Извини, очень занята.

Стена погасла.

Что это было? Что значит «потрогать» – это шаг вперед к близости или назад к дружбе? Ведь она действительно будет трогать волосы. Как это будет?

Эол провел пальцами по макушке. Это будет так… Он представил легкую ручку Анни, перебирающую пальцами его мягкие волосы… Мурашки пробежали по коже головы. Ноги почувствовали легкость.

Он улыбнулся и пропел:

– Ла-ла-ла-ла… ла-ла!..

Крутнулся на каблуках и подошел к столу:

– Куда сейчас?

А никуда и не хотелось. Он перебрал в голове все планеты, над которыми работал, и не нашел ни одной. Даже Т03 «не улыбалась». Но было одно место, где можно охладиться – странный мир или черная дыра. Руководство института межгалактических исследований не требовало от работников посещения этих мест, но всячески поощряло смельчаков.

Эол набрал программу и лег на стол.

Комната погрузилась во мрак. Холодный металл стола плавно отпустил тело. Тьма. Внутри и снаружи тьма. Тишина сознания. Время замедлилось – растянулось до бесконечности. Голова закружилась, но терпимо, сжалась, силясь удержать целостность. Напряжение возросло. Образы едва заметных, неистово пляшущих червячков появились в бесконечной черной пустоте – мозг пытался населить эту пустоту, ухватиться за мимолетный образ и выстроить знакомый предмет. Но сознание молчало. Тишина. Скорость дикой пляски увеличилась. Голова! Все сильнее закружилась голова. Мозг закипел, но постепенно видения успокоились, и где-то за спиной родилось нечто новое – страх. Он рос, рос, пока не перешел в ужас, бестелесный, бесформенный ужас! Он накатил, словно волна. Тело затрепыхалось в его объятиях, понеслось, закружилось и… страх отступил, унося с собой все эмоции. Тьма. Пустота…