История догматических движений в эпоху Вселенских соборов

Точное возстановление учения Савеллия представляетъ очень трудную задачу. Такъ какъ современники Савеллия даютъ очень краткия сведения ο его воззренияхъ, то для возстановления савеллиановской системы въ подробностяхъ науке приходится обращаться къ помощи позднейшихъ писателей, имевшихъ дело уже не съ самимъСавеллиемъ, а съ его последователями. При этомъ науке приходится наталкиваться на очень своеобразное затруднение: оказывается, что известия позднейшихъ писателей стоятъ въ непримиримомъ противоречии и съ темъ немногимъ, что говорятъ ο немъ современники, и, кроме того, не согласуются между собой. Некоторый светъ въ этотъ темный вопросъ внесла книга Цана, прочно установившаго два следующие тезиса: во–первыхъ, многое изъ того, что позднейшие писатели называютъ савеллианствомъ, въ первый разъ было высказано Маркелломъ Анкирскимъ и принадлежитъ ему, а не Савеллию, хотя по недоразумению и выдается за дело Савеллия; во–вторыхъ, на пространстве времени отъ Савеллия до Афанасия, т. — е., въ течение целаго века, модализмъ на Востоке, связанный съ философской спекуляцией, развивался безостановочно и принималъ различныя формы, которыя известны позднейшимъ церковнымъ писателямъ подъ однимъ и темъ же этикетомъ савеллианства. Лфгко, однако, видеть, что несмотря на упрощение, вносимое тезисами Цана въ вопросъ объ учении Савеллия, его изследование отнюдь не даетъ еще ответа на те вопросы, какая роль принадлежитъ Савеллию въ позднейшемъ савеллианстве и какъ смотреть на позднейшия сказания ο доктрине его? Основываясь на всей совокупности известий ο Савеллии, дело, повидимому, нужно представлять такъ: Савеллий не остановился на одномъ уровне со старыми модалистами: онъ ввелъ и употреблялъ новый терминъ «νιο

—

πατήρ

— Сыно—отецъ». Важное значение этой новой терминологии Савеллия открывается изъ следующаго. Когда старые модалиеты говорили, что Христосъ или Сынъ Божий есть воплотившийся Богъ—Отецъ, то они впадали въ грубую богословскую и философскую ошибку: вместе съ первымъ лицомъ Св. Троицы они низводили на землю все Божество, и уничтожали темъ то неизмеримое разстояние, какое существуетъ между Богомъ, бытиемъ сверхчувственнымъ и безконечнымъ, и миромъ, бытиемъ конечнымъ и ограниченнымъ; со времени воплощения ихъ Богъ не живетъ вне мира, а вмещается въ одномъ ограниченномъ существе — человеке Иисусе, въ которомъ и заключилась вся Божественная жизнь. Невежество и простота старыхъ модалистовъ могла довольствоваться этимъ, но Савеллий, какъ даетъ право думать общий характеръ его учения, не былъ невеждой въ области философии. Вводя терминъ «ѵιо— πατήρ» онъ и хотелъ обозначить имъ Божеское существо, взятое въ самомъ себе, вне отношения къ миру и человеку: оно—не Отецъ, не Сынъ, но заключаетъ въ Себе въ потенции то и другое, можетъ сделаться и Отцомъ и Сыномъ, не сливаясь, однако, съ Ними. Быть можетъ, эта мысль Савеллия и послужила толчкомъ къ дальнейшей стадии развития савеллианства, въ которой оно обращается въ стройную и законченную систему учения ο Боге въ Его отношении къ миру.