История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима

Сам диск солнца в Египте называли «Атон»; он просто являлся одним из аспектов бога-солнца Ра. Но в руках Аменхетепа IV солнечный диск стал чем-то новым. В отличие от бога в образе смертного, какими были Осирис и Гор, да и сам Ра, диск солнца был абстрактным воплощением божества, демонстрацией чистой власти. В его сиянии другие боги пантеона исчезли.

Солнце не было просто главной силой – оно стало единственной силой. Боги египетского пантеона имели жен и супругов – Атон был единственным и самодостаточным. Боги египетского пантеона появлялись в образе смертных – Атон не имел формы. Боги египетского пантеона имели свои истории – Атон вообще не имел истории.

Аменхетеп IV встал на путь монотеизма. На пятом году своего правления Аменхетеп IV объявил своим жрецам и придворным, что услышал божественное слово: Атон указал ему место, которое никогда прежде не застраивалось, и там в честь бога должна быть воздвигнута новая столица.

Место было голой и сухой песчаной равниной к востоку от Нила, окруженной полукругом скал. Это была кипящая от жары дыра, где каменные стены вбирали в себя солнечное тепло, а скалы заслоняли от ветров пустыни. Именно тут Аменхетеп IV намеревался построить город Ахет-Атон. Когда строительство началось, он изменил также и собственное имя. С девятого года правления он почти постоянно подписывался Эхнатон – почитатель солнца.¹⁸

Теперь правитель Египта больше не был просто «любимцем Ра» – он был ребенком Атона, сыном солнца, единственным земным воплощением и представителем этого божества. Собственная власть Эхнатона происходила напрямую от его знания Единого. Он взял на себя труд объяснить это в длинном кредо, которое написал собственноручно:

«Ты поднимаешься на горизонте Небес, о, живительный Атон, начало жизни… Когда ты садишься на горизонте, земля остается в темноте, будто она умерла… Земля проясняется, когда ты появляешься на горизонте… Как же много ты делаешь! Деяния твои спрятаны от взора человека, Единственное Божество, похожего на которое не существует… Ты в моем сердце, и нет никого другого, кто бы знал тебя так, как знает тебя твой сын, Аменхетеп. Ты сделал его мудрым по своему желанию и своей властью».¹⁹

Перебравшись в свой новый город, Аменхетеп приказал стереть имя Амона в надписях. Рабочим пришлось замазывать его гипсом и заменять на имя Атон.²⁰

Амон не являлся настоящим богом; он был искаженной, испорченной версией истинного божества, и его могущественные жрецы больше не были в фаворе. Уничтожение было настолько полным, что едва ли где-то сохранилось хоть одно имя Амона.

Другие боги оказались не в лучшем положении. Эхнатон приказал строить новые храмы Атону, центр которых был открыт сверху, чтобы внутрь могло падать солнце. Прочие храмы были закрыты, жрецов выгнали и запретили вести службы. Их не заменили другими – Атон не нуждался в клириках, в чиновниках от религии, которые могли связать руки фараону. Ни сам бог, ни представитель бога на земле не желали делиться властью.

Несмотря на смену имени, Эхнатон оставался истинным сыном своего отца.

Менее чем через сто лет после правления Эхнатона, когда потомки Авраама ушли из Египта, в стране утвердились другая религия и политическое устройство.

По Пятикнижию, потомки Авраама разрослись до народа: иудеи, которые ранее жили как пастухи и кочевники в землях западных семитов, теперь стали угрозой для египтян. Они пришли сами и привели свои стада в хорошо орошаемый Египет, где поселились на севере и достигли процветания. Библейская история описывает, что коренное египетское население чувствовало себя неуютно рядом с энергичным – и, что гораздо важнее, плодовитым – народом, который старался расширить границы своего расселения и рассыпаться по всей остальной стране.

Египтяне всегда презирали «низких азиатов» на севере, а вторжения со стороны земель западных семитов оставались постоянной угрозой. В недалеком прошлом, еще на памяти живущих, Египет был захвачен западно-семитским народом – гиксосами, которые (как и иудеи) десятилетиями жили в Египте, прежде чем захватить в нем власть. Поэтому едва ли удивительно, что присутствие еще одних преуспевающих иммигрантов могло заставить египтян нервничать.