История Древнего мира. От истоков Цивилизации до падения Рима

«Самый прекрасный знак явился ему с небес, в рассказ об этом с трудом верилось бы, если бы он принадлежал другой личности. Но так как победоносный император сам много времени спустя поведал о событии записавшему эту историю, когда тот удостоился чести познакомиться с императором и быть в его обществе, и к тому же подтвердил свое заявление клятвой – кто может сомневаться и не доверять его рассказу?.. Он сказал, что после полудня, когда солнце повернуло к закату, собственными глазами узрел в небе над солнцем световой крест с надписью на нем „Победи с ним”. При виде этого зрелища его поразило изумление… Пока он продолжал обдумывать и осмысливать значение этого знамения, внезапно наступил вечер; а затем в его сне перед ним появился Иисус от Бога с тем же знаком, какой он уже видел в небесах, и приказал ему сделать подобие этого знака, который он видел на небе, и использовать его как оберег во всех делах с врагами».

²⁰ Осторожный рассказ Евсевия может отражать сомнение в последней части этого видения, так как христианская теология обычно не слишком одобрительно относится к магическим проявлениям. Но Константин действовал согласно увиденному им знаку, выгравировав на своем шлеме первые две греческие буквы имени Христа, chi

и rho, и поместив их же на свой штандарт.

При приближении Константина Максенций с армией вышел из города, его войска прошли вдоль Фламиниевой дороги и пересекли Тибр, чтобы встать перед мостом Мильвиана. Константину нужно было прорваться сквозь их строй, чтобы захватить мост и попасть в город.

Армия Максенция численно превосходила армию Константина, но Евсевий упоминает, что в городе был голод; возможно, римские солдаты были не в лучшей форме. Атака Константина отбросила их к Тибру. Мост Мильвиана был слишком узким, чтобы пропустить всех отступавших, поэтому бегущие солдаты попытались построить рядом временный понтонный мост. Но перегруженные лодки тонули, погубив сотни солдат. Среди утонувших оказался и Максенций, которого увлекла ко дну тяжесть доспехов. Константин стал хозяином города, а вскоре и всей империи.

Евсевий, рассказывая о конце Максенция, не может удержаться от цитирования слов, произнесенных победившими израильтянами, когда они вышли из Красного моря, а египтяне утонули позади них: «Так победители могут сказать: Давайте воспоем Господу, так как он сбросил и лошадь и колесницу в море».²¹ Но эти слова принадлежат людям, судьба которых была связана с их политическим существованием как нации – чего у христиан не было никогда. Однако Константин увидел в христианстве некую надежду на будущее собственной нации. За три века преследований эта христианская идентичность – ставшая абсолютной для тех, кто ее придерживался, и все-таки не стершая в своих адептах другие, более ранние идентичности – доказала, что она сильнее, чем любая другая.

Римская империя очертила вокруг себя линию, сделала подданными своих союзников и потребовала подчинения сначала императору, а затем некой идее императорского авторитета. Но империя становилась все более и более разорванной и вздорной. Тем временем христиане выдержали кровавую бойню и распространились на значительную часть Ойкумены. Христианство сделало то, чего Рим так никогда и не смог: оно распространилось от земли, где возникло, от крохотного ростка в виде маргинального иудейского культа, и стало идентификацией, которая стянула в единое целое иудеев, язычников, фракийцев, греков, сирийцев и римлян.