История Древнего мира: от истоков цивилизации до падения Рима

Китай под правлением династии Хань разросся в империю, со своими многочисленными провинциями очень похожую на Римскую. Хроники Сымы Цяня рассказывают завоеваниях племени за племенем на западных границах Китая. И, так же, как правящие семейства на другом конце Евразии, китайский царский клан страдал из-за своих личных дрязг, которые ослабляли границы империи.

В 33 году до н. э., когда Октавиан еще выстраивал свою власть, умер ханьский император Юан-ди. Он унаследовал трон от своего отца Сюань-ди и теперь передал его своему сыну Чжэн-ди²⁸²

.

Чжэн-ди было восемнадцать лет, что по китайской традиции было слишком мало для полностью независимого правления. Его мать Чжэн-чжун стала вдовствующей императрицей с правами, похожими на регентство. Когда она предложила, чтобы Чжэн-ди отдал ее родственникам из клана Ван важные правительственные посты, Чжэн-ди послушно подчинился. Ее старший брат стал главнокомандующим, остальным членам семейства Ван были предоставлены другие посты, пока правительство Хань не переполнилось ими.¹

Чжэн-ди умер в 7 году н. э., процарствовав два десятилетия, но не имея своего сына. Ему наследовал его племянник Ай-ди. После него время нахождения у власти правителей стало подозрительно коротким. Ай-ди умер всего после шести лет, также бездетным; его восьмилетний кузен Пин, который сел после него на трон, умер в 6 году н. э., после семи лет правления, также бездетным.

Вдовствующая императрица все еще была жива; она пережила уже четырех монархов династии Хань. Теперь на трон взошел еще один ребенок — дальний отпрыск семейства Хань по имени Жу-цзи, который мог считаться пра-пра-правнуком прежнего императора Сюань-ди. Регентом при нем она назначила своего племянника Ван Мана, уважаемого и образованного человека, служившего уже в течение многих лет министром. Его биограф, историк Бань Гу, заметил, что он смог выстроить лояльность по отношению к себе, «распределяя экипажи, лошадей, халаты и меха» своим «ученым слугам», и мало оставляя себе; другими словами, он был искусен в коррупции.²

Знать, которая сопротивлялась власти Вана, запротестовала; кто-то настаивал, что Ван Ман отравил, по крайней мере, одного из предыдущих царей; другой возглавил краткое вооруженное восстание. Но Ван Ман пообещал, что передаст корону младенцу царю как только тот станет достаточно взрослым. Это давало ему не менее десяти лет отсрочки.

Ему потребовалось три года, чтобы убедить жителей столицы, что необыкновенно плохая судьба наследников Хань демонстрирует волю Неба, которое отвернулось от династии, и что отсутствие взрослого императора на троне поощряет разбой, убийства и прочие преступления. Когда же слова Ван Мана начали подтверждать предсказания (к примеру, белый камень, найденный на дне колодца, сообщал: «Скажите Ван Ману, что он должен стать Императором!»), он заявил, что государство Хань закончилось и что он станет теперь императором Китая. «Я потомок Желтого Императора, — объявил он, — мне дан Мандат для продолжения наследования. Предсказания дали ясные указания духов, вверив мне людей империи»?

Династия Хань уже просуществовала 197 лет, что являлось немалым достижением. На следующие полтора десятилетия после 9 года н. э. ее сменила основанная Ван Маном династия Синь — «Новая династия».

Вдовствующая императрица, которая все-таки умерла в 13 году н. э., после того, как пережила правление шести императоров Китая, не увидела конца этой истории. Но результаты перемены династии стали очевидны еще до ее смерти. Ван Ман не был жестоким человеком; он отослал маленького принца расти где-то вдали, но пощадил его жизнь (хотя ходили слухи, будто маленького Жу-цзи так тщательно охраняли, что увидев цыпленка, он не понял, что это такое). Но решения Ван Мана были гибельными. Он провозгласил возрождение старых славных дней и попытался отказаться от всех перемен, сделанных государством Хань, чтобы разорвать старые узы аристократических привилегий. Он разозлил крестьян тем, что вернул знатным семьям часть их старой феодальной власти; он раздражал аристократов тем, что оживил древнюю традицию, когда весь Китай считался принадлежавшим императору — и даже больше, довел эту идею до конца, объявив некоторые из феодальных владений своими.⁴ Его политическая деятельность оказалась такой многогранной и такой внезапной, что страна была отброшена в хаос и неразбериху. Его биограф Бань Гу мообщает:

«Люди не могли двинуть рукой без нарушения какого-нибудь запрета...

Богатый не имел способа защитить себя, а у бедного не было возможности остаться в живых. Они поднялись и стали ворами и бандитами, наводнив холмы и болота».⁵