История Древнего мира: от истоков цивилизации до падения Рима

Домициан, как Тит и Веспасиан, знал источник своей силы; он увеличил оплату армии, чтобы быть уверенным в ее лояльности. Его домашние ценились меньше. В 96 году его жена, его домашние слуги, его племянница (мужа которой он приговорил к смерти за атеизм), и командиры преторианской гвардии, сговорившись, забили Домициана насмерть в его собственной спальне.⁶ Сенат немедленно объявил императором одного из своих членов, шестидесятиоднолетнего консула Нерву.

Это обрадовало жителей Рима, но не армию. В 97 году преторианская гвардия (которая не вся принимала участие в заговоре против Домициана и разделяла лояльность армии к нему), заперла Нерву в его дворце, схватила слугу, который впустил убийц в комнаты Домициана, отрезала ему гениталии, заткнула их ему в рот, а затем перерезала ему горло.⁷ Немедленно после этого Нерва заявил, что его наследником будет генерал Траян, любимец армии, стоявший теперь у реки Рейн. Ему, вероятно, сообщили, что это единственная возможность избежать смерти — но подробности переговоров нам неизвестны. Всего несколькими месяцами позднее Нерва умер от лихорадки. Это для него было, наверное, удачным избавлением от гораздо более отвратительного конца.

Траян, получив известие, что он теперь император, выждал некоторое время, чтобы удостовериться, что может покинуть армию, после чего направился в Рим. Он проехал по границе вдоль Рейна и Дуная, чтобы увидеть, что она в безопасности, и только затем повернул на юг. Прошло уже почти восемнадцать месяцев после смерти Нервы, когда он прибыл в столицу.

Все это время город оставался спокойным, что демонстрировало прекрасное соответствие Траяна должности. Армия уважала его опыт, а население Рима, ценя избавление от Домициана и отсутствие гражданской войны, которая могла разразиться после смерти Нервы, радостно приветствовала нового императора.

Римские историки почти единодушны в похвалах Траяну. Он чинил дороги и порты, строил библиотеки, проводил каналы, строил канализацию и дал «клятву, что не будет проливать кровь». Все это нравилось народу.⁸ Его кампании удовлетворяли армию; к 106 году он присоединил к Римской империи Синай и земли севернее дуная. Он вел кампании сам, и возвращался в Рим с триумфом и пышным празднеством. В честь его побед повествование о войнах севернее Дуная было выбито в виде комикса на колонне, которая все еще стоит в Риме — Колонне Траяна.

Репутация Траяна как хорошего императора основывалась на его принципиальной справедливости, отсутствии у него паранойи, на честной администрации столицы и его желании вести войны во имя большей славы Рима. Но она также обеспечивалась пунктуальностью, с которой он соблюдал пустые формальности в общении с Сенатом. «Он обращался с сенаторами с достоинством», — говорит «История Августа», созданная в V веке,²⁹²

и он был пунктуален при исполнении сенатских постановлений.

Взаимоотношения между Сенатом и императором были таковы, что их не замечали десятилетиями. В такой атмосфере были сделаны разумные попытки отнестись справедливо к власти императора над народом, само название которого отрицало такую возможность. Философия стоицизма процветала в Риме веками; она была основанием римской идеи добродетели. Над стоиком не довлели его склонности. Он был способен отрешиться и от удовольствия, и от боли, чтобы объективно решить, каков курс действий наиболее хорош.

Теперь философ по имени Эпиктет повернул приложение принципов стоицизма к императору. Само слово римский, писал он, означает теперь «условие повиновения императору», но нет причины, чтобы это стало несовместимо с истинной свободой. Даже люди, которые законно, конституционно свободны, борются с принуждением, грозящим поработить их:

«Разве вами не командовала та, которую вы любите, заставляя делать то, что вы не хотите? Разве вы никогда не льстили своему драгоценному мальчику-рабу? Разве вы никогда не целовали его ноги? Но если кто-либо заставит вас целовать ноги Цезаря, вы посчитаете это оскорблением, самым крайним проявлением тирании... Разве вы никогда не выходили вечером, когда вам не хотелось, и не тратили больше, чем хотели, испуская слова жалобы и стоны... Так почему вы все еще называете себя свободным»?⁹