История Древнего Востока

Сомнения в благости богов и, в частности, в исходящей от них возможности посмертного существования стали позицией меньшинства образованных египтян, рассматривавшейся скорее как проявление своего рода интеллектуального экстремизма и непредусмотрительности, а не как кощунство: «Глуп тот, кто пренебрегает этим [т. е. своей посмертной судьбой]», – говорит в своем Поучении отец царя Мерикара. Большая же часть египтян не сочла постигшую их страну катастрофу достаточным основанием, чтобы усомниться в представлениях о мире, выработанных долгим опытом Древнего царства.

Однако если бедствия, обрушенные на Египет богами, нельзя было объяснить их злой волей, оставалось считать, что они вызваны оплошностью того, кто является посредником в контакте между людьми и богами, т. е. царя. Вероятно, последние цари Древнего царства и в самом деле давали своим поведением основания для таких подозрений. Так, Ипувер прямо обращается с гневными словами к современному ему царю Нефериркара II: «Слово [способность претворять своей волей в жизнь маат], постижение [способность постигать маат] и маат – у тебя, царь. Но лишь смятение распространяешь ты в стране да гул неурядиц. Совершают люди насилие друг над другом, подражают тебе в беспорядке, тобой установленном… Ты говорил ложь».

По-видимому, та же проблема соответствия личности сакрального правителя его высокой миссии ставится и в сказках папируса Весткар. В этом произведении волшебник Джеди возвестил царю Хуфу грядущее отстранение его дома от власти после того, как тот приказал волшебнику показать свое умение соединять отсеченную голову с туловищем на обезглавленном преступнике, тем самым желая надругаться над непогребенным телом ради «эксперимента».

«Поучение царю Мерикара» четко формулирует обязанности царя перед богами (наполнение их жертвенников и поддержка храмов), усопшими (прежде всего сохранение в неприкосновенности их гробниц) и людьми (справедливое и нежестокое правление), которым его преемник должен строго следовать под страхом гнева божества. Верховный бог, именуемый не конкретным именем, а более расплывчатыми описательными эпитетами, признается не только отцом царя, но и благим «пастырем» человеческого «стада», пекущимся о нем. В случае если царь отступает от своего долга «творения маат», то бог перестает «отзываться» на просьбы о содействии, обращаемые к нему при совершении ритуалов.

Сомнения многих современников VIII и IX–X династий в том, что их цари являлись полноценными сакральными правителями, способными добиваться содействия богов посредством ритуала, проявились, по мнению отечественного египтолога О. Д. Берлева, в крайне неохотном упоминании их имен в биографических надписях египтян. Египет и мир в целом при подобных правителях вступал в так называемое время болезни, т. е. нарушения нормального взаимодействия с миром богов, а также обеспечиваемого ритуалом равновесия между персонифицированными в них силами. Все это порождало множественные отступления от воплощенной в маат нормы не только общественных отношений, но и природных законов (собственно говоря, именно это состояние мироздания и описывается в «Речении Ипувера» и «Пророчестве Неферти»). Крайнее выражение недовольства верховного божества земным царем могло, считали египтяне, проявиться в том, что оно перестанет порождать своих сыновей в пределах данного царского дома и возведет на престол новую династию.

Именно это и произошло, согласно сказкам папируса Весткар, когда бог Ра соединился, чтобы породить новых царей, не с женщиной, принадлежавшей к дому Хуфу, а с женой простого жреца Реджедет. Возможно, сама мысль о том, что находящийся на престоле царь может как личность не соответствовать своим задачам ритуального правителя и пренебрегать своим долгом «творения маат», принадлежит выходцам из слоя неджесов, заложившим эту идею в ряд литературных произведений. В дальнейшем, в конце I Переходного периода (ко времени создания «Поучения царю Мерикара»), она была воспринята и официальной идеологией.

Изменения в египетской религии