История Древней Греции

45. По словам одних, отправленные Поликратом самосцы не дошли до Египта, но по прибытии к Карпафу обсудили дело и порешили дальше не плыть. Другие рассказывают, что в Египет они прибыли, но бежали оттуда из-под стражи. Когда они подплыли к Самосу, Поликрат встретил их на кораблях и дал сражение. Возвратившиеся самосцы одержали победу на море и высадились на остров; но на суше были разбиты и отплыли в Лакедемон. Наконец, некоторые передают, что прибывшие из Египта самосцы одержали победу над Поликратом, но, как мне кажется, рассказ этот неверен: им не было бы нужды звать к себе на помощь лакедемонян, если бы они одни могли одолеть Поликрата. Сверх того невероятно, чтобы возвратившиеся самосцы, будучи в небольшом числе, одолели того, у кого было множество наемников и собственных стрелков. Детей и жен тех из граждан, которые находились в его власти, он велел запереть в судохранилищах и держать их наготове с тем, чтобы, если только граждане перейдут на сторону врага, сжечь заключенных вместе с судохранилищами.

46. По прибытии в Спарту, изгнанные Поликратом самосцы явились к правителям и долго настойчиво просили их о помощи. В первый раз спартанцы отвечали, что они позабыли начало речи и не понимают конца. Во втором собрании самосцы, явившись с мешком, не говорили ничего, только заметили, что мешок нуждается в муке. Но правители возразили, что можно бы обойтись и без слова «мешок», и решили помочь им.

47. После этого лакедемоняне приготовились к войне и выступили в поход, как рассказывают самосцы, в благодарность за ту помощь, какую раньше оказали они лакедемонянам против мессенцев. Однако сами лакедемоняне говорят, что они предприняли поход не по просьбе самосцев о помощи, но из желания отмстить за похищение чаши, которую они везли для Креза, а также за похищение панциря, который египетский царь Амасис посылал им в дар. Панцирь самосцы похитили за год до похищения чаши; он был льняной, с множеством затканных изображений, украшенный золотой и хлопчатобумажной бахромой; удивительны в нем в особенности отдельные нитки: несмотря на свою тонкость, каждая нитка ткани состоит из трехсот шестидесяти ниток, причем все они ясны для глаза. Другой такой же панцирь Амасис пожертвовал святилищу Афины в Линде.

48. Коринфяне со своей стороны содействовали тому, чтобы поход против Самоса состоялся. Ибо и коринфянам за одно поколение до этого похода самосцы нанесли обиду в то самое время, когда похищена была чаша. Дело в том, что сын Кипсела Периандр послал было в Сарды к Алиатту для оскопления триста мальчиков, детей знатнейших людей с острова Керкиры. Когда коринфяне, везшие мальчиков, пристали к Самосу, и самосцы узнали, чего ради везут детей в Сарды, прежде всего научили их скрыться у алтаря Артемиды, а потом не позволили коринфянам оторвать ищущих убежища от алтаря. Так как коринфяне вовсе не давали есть детям, то самосцы устроили празднество, которое совершается у них до настоящего времени по тому же самому способу. Во все то время, пока дети в качестве ищущих убежища находились в храме, самосцы каждый раз по наступлении ночи устраивали в храме хоры девушек и юношей, которым велено было брать с собой лепешки из сесама с медом; лепешки похищались керкирскими мальчиками и поедались ими. Делалось это до тех пор, пока коринфская стража детей не удалилась и не оставила их в покое. Тогда самосцы перевезли детей назад на Керкиру.

49. Если бы по смерти Периандра установилась дружба между коринфянами и керкирянами, то коринфяне по этой причине не помогали бы так осуществлению похода на Самос. На самом деле со времени колонизации острова коринфяне и керкиряне находились между собой в непрерывных распрях, несмотря на родство по происхождению. Вот за что коринфяне злобствовали на самосцев. Периандр отобрал сыновей знатнейших керкирян и отослал их для оскопления в Сарды с целью отомстить керкирянам за их прежний злодейский поступок относительно его.

Руины коринфского храма

50. После того, как Периандр убил свою жену Мелиссу, с ним случилась сверх этой другая беда. От Мелиссы он имел двух сыновей, из которых одному было семнадцать, а другому восемнадцать лет от роду. Дед по матери, Прокл, тиран Эпидавра, пригласил их к себе, обходился с ними ласково, как подобало обходиться с детьми родной дочери. Отпуская и провожая мальчиков домой, он сказал им: «Знаете ли, дети, кто убил вашу мать?» Старший мальчик не обратил никакого внимания на этот вопрос, а младший, по имени Ликофрон, был так омрачен этим, что по возвращении в Коринф не говорил с отцом, как с убийцей матери, не отвечал, когда тот обращался к нему с речью, и все вопросы отца оставлял без внимания. Наконец Периандр в гневе выгнал его из дому.